Граф Савва Владиславич-Рагузинский - [79]

Шрифт
Интервал

За это в награду за все содеянное для Нас и Державы службой и советами, Наше Императорское Величество милостью Всемогущего Бога, от коего всякая власть, честь и достоинство происходят – изволили благорассмотреть и Нашей самодержавной властью его, Савву Лукича Рагузинского, иллирийского графа, и его племянников Ефимия, Моисея, Гаврилу и Ивана Ивановичей-Владиславичей, ранее возведенных в графское достоинство дожем венецианским Иоанном Корнером 28 марта 1722 года, в этот титул дипломом Нашего Императорского Величества утвердить, дабы в державах наших он с племянниками своими Ефимом, Моисеем, Гаврилой и Иваном Ивановичами Рагузинскими, иллирийскими графами, равно и их потомкам обоего пола, были признаны в привилегиях и преимуществах, которые им по этому достоинству надлежат, дабы сами употребляли и другими были признаны; – и дабы Нашему Величеству и великим наследникам Нашим, учитывая великую милость и возвышение, от Нашего Величества полученную, своими делами и далее верно и усердно служили, как и прежде.

Единовременно с этой наградой, этой же самодержавной властью подтверждаем и герб этого иллирийского графа, который он издавна от своих предков унаследовал и который венецианским дожем Иоанном Корнером признан, с тем, чтобы и в будущем таковой имел, Мы милостиво подтверждаем.

Императрица в дипломе обращается к другим иностранным монархам с просьбой признать новых русских графов. Она также приказывает подданным признать новых графов как Владиславичей, а не как Рагузинских, потому что таким именем они никогда ранее не назывались, и «со дня прибытия в империю их так назвали по ошибке, и они на него стали отзываться».

Мы уже имели возможность видеть, как хорошо относился император Петр Великий к Савве Владиславичу, и потому не вызывает удивления тот факт, что русские авторы называют его любимцем царя. Совершенно очевидно, что императрица также прекрасно относилась к нему. Кроме графского титула Екатерина I, едва вступив на престол, подарила Владиславичу три мызы, то есть три поместья с жилыми домами, в Лифляндии. Далее она повысила его, сделав действительным статским советником, обосновав это «верной и усердной службой России во время правления императора Петра Великого».

Практически невозможно перечислить заслуги, оказанные Владиславичем России, потому что дипломатические дела иногда не только не обнародуют, но даже засекречивают. Во всяком случае Владиславич почти постоянно в течение 53 лет своей деятельности получал награды разного рода, сначала от императора Петра, потом от императрицы Екатерины I, затем от Петра II и, наконец, от императрицы Анны Иоанновны. Мало того, в то время как князь Ментиков, граф Толстой, барон Остерман и другие были сосланы или отправлены на каторгу, Владиславич продолжал возвышаться, всегда находясь в первых рядах при правителях России.

Вот всего лишь один пример. Во время похорон императора Петра Великого, скончавшегося 8 февраля 1725 года на 53-м году жизни, граф Савва Владиславич был в числе ближайших его сподвижников, несших балдахин над императорским катафалком.

Историк Соловьев приводит следующий интересный пример. Во время правления императрицы Екатерины I (1725–1727) отношения между Францией и Испанией сильно испортились в связи с неудачной женитьбой Луи XV на инфанте. Опасаясь из-за этого возможного союза Испании с Австрией, Франция искала союза с Россией, надеясь, что к нему присоединится и Англия. Над заключением союза в Петербурге трудился французский посол Кампредон, а с русской стороны – посол Куракин в Париже. Они столкнулись с трудностями, точнее, с медлительностью, поскольку русские вельможи в этом вопросе разделились на два лагеря. Князь Ментиков, граф Апраксин, князь Голицын, граф Толстой и барон Остерман были склонны к заключению союза с Францией, в то время как граф Головкин, князь Василий Долгорукий, князь Репнин и генерал Ягужинский были против такого союза. Тогда французский посол Кампредон решил подкупить противников союза суммой в 60 тыс. дукатов, которые собирался поделить на «явные» и «тайные» награды. Явные награды: канцлеру графу Головкину, графу Петру Толстому и барону Остерману по 3 тыс. дукатов; Степанову 1,5 тыс. дукатов; секретарю и другим чиновникам по тысяче дукатов. Тайные награды: Меншикову 5 тыс. дукатов, Толстому, Апраксину и Остерману по 6 тыс. дукатов; Голицыну 4 тыс., Долгорукому 3 тыс., Макарову 4 тыс., Ягужинскому 2 тыс., Басевичу 6 тыс. и Савве Владиславичу 6 тыс. дукатов. Потом наступает черед придворных дам: Олсуфьевой и Волобуевой подарил по тысяче дукатов.

Тем не менее союз Франции с Россией не удалось заключить, поскольку он противоречил интересам внешней политики этих стран, особенно в их сношениях с Турцией.

Вирджиния Тривизани, венецианская патрицианка и жена одного из самых любимых вельмож императора, блистала красотой и роскошью. Жена английского посла леди Рондо, описывая русское общество того времени, рассказывает в мемуарах, что ее поражали драгоценности, которые надевала во дворец Петра Великого графиня Владиславич, жена одного из самых богатых людей России.


Рекомендуем почитать
Размышления о Греции. От прибытия короля до конца 1834 года

«Рассуждения о Греции» дают возможность получить общее впечатление об активности и целях российской политики в Греции в тот период. Оно складывается из описания действий российской миссии, их оценки, а также рекомендаций молодому греческому монарху.«Рассуждения о Греции» были написаны Персиани в 1835 году, когда он уже несколько лет находился в Греции и успел хорошо познакомиться с политической и экономической ситуацией в стране, обзавестись личными связями среди греческой политической элиты.Персиани решил составить обзор, оценивающий его деятельность, который, как он полагал, мог быть полезен лицам, определяющим российскую внешнюю политику в Греции.


Иван Ильин. Монархия и будущее России

Иван Александрович Ильин вошел в историю отечественной культуры как выдающийся русский философ, правовед, религиозный мыслитель.Труды Ильина могли стать актуальными для России уже после ликвидации советской власти и СССР, но они не востребованы властью и поныне. Как гениальный художник мысли, он умел заглянуть вперед и уже только от нас самих сегодня зависит, когда мы, наконец, начнем претворять наследие Ильина в жизнь.


Равнина в Огне

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Трагедия Русской церкви. 1917–1953 гг.

Лев Львович Регельсон – фигура в некотором смысле легендарная вот в каком отношении. Его книга «Трагедия Русской церкви», впервые вышедшая в середине 70-х годов XX века, долго оставалась главным источником знаний всех православных в России об их собственной истории в 20–30-е годы. Книга «Трагедия Русской церкви» охватывает период как раз с революции и до конца Второй мировой войны, когда Русская православная церковь была приближена к сталинскому престолу.


Николай Александрович Васильев (1880—1940)

Написанная на основе ранее неизвестных и непубликовавшихся материалов, эта книга — первая научная биография Н. А. Васильева (1880—1940), профессора Казанского университета, ученого-мыслителя, интересы которого простирались от поэзии до логики и математики. Рассматривается путь ученого к «воображаемой логике» и органическая связь его логических изысканий с исследованиями по психологии, философии, этике.Книга рассчитана на читателей, интересующихся развитием науки.


Я твой бессменный арестант

В основе автобиографической повести «Я твой бессменный арестант» — воспоминания Ильи Полякова о пребывании вместе с братом (1940 года рождения) и сестрой (1939 года рождения) в 1946–1948 годах в Детском приемнике-распределителе (ДПР) города Луги Ленинградской области после того, как их родители были посажены в тюрьму.Как очевидец и участник автор воссоздал тот мир с его идеологией, криминальной структурой, подлинной языковой культурой, мелодиями и песнями, сделав все возможное, чтобы повествование представляло правдивое и бескомпромиссное художественное изображение жизни ДПР.