Граф Савва Владиславич-Рагузинский - [47]
Также можно предположить, что Владиславич в то время старался привлечь в Россию как можно больше сербов, руководствуясь не одним только желанием спасти их от турецкого рабства. Савва хотел создать в России сербскую прослойку, которая в случае освобождения заняла бы главенствующее положение в будущей новой Сербии, о которой он мечтал и над созданием которой работал. Он стал первым сербом, обеспечившим этому делу поддержку русского царя и русской армии. Призыв Владиславича к сербам перебираться в Россию встретил очень широкий отклик.
Сразу после объявления Турцией войны России Савва Владиславич лично приступил к подготовке сербского освободительного восстания под видом помощи православному царю-освободителю. Заручившись согласием царя, он незамедлительно нашел и людей, и средства, чтобы с помощью Москвы вдохновить Черногорию и Герцеговину на восстание. К этому делу Владиславич привлек видного сербского дворянина Михаила Милорадовича, также родом из Герцеговины. Владиславич, похоже, состоял с ним в близких, а возможно, и в родственных отношениях. Савва велел ему отправиться в Цетинье к владыке Даниле и вместе с ним поднять на восстание черногорские и герцеговинские племена, а также попытаться привлечь к нему христианские племена Албании. Сохранилось письмо Саввы Владиславича к Милорадовичу; он пишет: «Ежели добросердечно потрудишься, и такое славное дело, как восстание славянского народа против турок, к доброму концу приведешь, и многочисленные народы против турок поднимешь, то вскорости станешь генералом и превеликой милости добьешься»[62]. Далее Савва Владиславич просит Милорадовича, который, вероятно, в то время уже был в армии, написать своему брату Александру, чтобы тот также постарался ради правого дела. Михаил Милорадович несколько ранее (в 1707) побывал с братом Гаврилой в Герцеговине, чтобы посетить монастырь Житомислич, построенный его предками.
Предложение, сделанное Владиславичем от имени царя, отправиться в Цетинье и поднять там восстание, Милорадович воспринял скорее как приказ. Вероятно, он счел это особой для себя честью, потому что был очень храбрым офицером, хотя и несколько тщеславным. Указом от 30 марта 1711 года царь Петр присвоил ему звание полковника, что в царской армии того времени было очень высоким чином. Правда, он был поименован «сербским полковником», что, вероятно, означало присвоение высокого воинского чина только по случаю единственной, хотя и очень важной миссии. Несколько позже, в 1715 году, после возвращения из Черногории, Милорадович станет регулярным «русским полковником» и получит назначение в малороссийский Гадяч.
По плану московских организаторов (прежде всего, Саввы Владиславича), восстание Милорадовича должно было начаться параллельно с русскими операциями в Молдавии. Оба фронта должны были сражаться за освобождение сербского народа. Вероятно, никогда еще со времени катастрофы в Косове ощущение близкого освобождения не было так сильно среди народов Балкан, и особенно в Сербии.
Нет никакого сомнения в том, что в русских военных и политических кругах эта инициатива на далеком Адриатическом море выглядела несколько странной, а может, и совершенно беспредметной. Правда, мы уже видели, что еще во время Карловацкого конгресса, в 1699 году, царский посланник в Вене и делегат конгресса Прокофий Богданович Возницын под влиянием Саввы Владиславича говорил царю, что балканские славяне и другие тамошние христианские народы готовы помочь России в окончательном сведении счетов с турецким султаном. Также мы видели, что греки через своего патриарха, равно как и валашский и молдавский князья, поддерживали с этой же целью тайную связь с Петром Великим еще в последнее десятилетие XVII века.
Следовательно, идея сотрудничества с населением Балкан была понятна, по крайней мере в ближайшем окружении царя. А Савва Владиславич со свойственным ему дипломатическим талантом сумел совершенно естественно стать в Москве и при царе Петре Великом не только автором так называемого восточного вопроса во всей его полноте, но и первым поднял вопрос освобождения сербов от Турции. Впрочем, это и было стержнем всего «восточного вопроса».
Во всяком случае, Владиславич прекрасно понимал, что свобода, принесенная на православные Балканы Венецией или Австрией, стала бы очень опасной для сербского православия. Поэтому единственным освободителем сербов мог стать только православный царь Петр Великий, который, потеснив турок у Черного моря, не мог не продолжить их вытеснение с Балканского полуострова. Большая христианская революция на Балканах значительно ослабила бы Турцию в ее противостоянии России. Однако даже обычное восстание на периферии европейской Турции, ограниченной Черногорией, Герцеговиной и Албанией (а эти земли с нетерпением ждали такой комбинации) привело бы Турцию в отчаянное положение. В случае успеха не исключалось восстание других порабощенных турками народов, мусульманских, азиатских и африканских.
Осуществлению этой идеи могло помешать отсутствие должной пропаганды в Москве, а также перенос планов борьбы с Турцией исключительно на Балканы. К сожалению, в России ни до, ни после не приступали к исполнению плана, даже тогда, когда население Балкан было готово наверняка поддержать действия России. Поэтому война Петра Великого с Ахмедом III оказалась всего лишь эпизодом, случайным предприятием, скорее даже авантюрой.
Анна Евдокимовна Лабзина - дочь надворного советника Евдокима Яковлевича Яковлева, во втором браке замужем за А.Ф.Лабзиным. основателем масонской ложи и вице-президентом Академии художеств. В своих воспоминаниях она откровенно и бесхитростно описывает картину деревенского быта небогатой средней дворянской семьи, обрисовывает свою внутреннюю жизнь, останавливаясь преимущественно на изложении своих и чужих рассуждений. В книге приведены также выдержки из дневника А.Е.Лабзиной 1818 года. С бытовой точки зрения ее воспоминания ценны как памятник давно минувшей эпохи, как материал для истории русской культуры середины XVIII века.
Граф Геннинг Фридрих фон-Бассевич (1680–1749) в продолжении целого ряда лет имел большое влияние на политические дела Севера, что давало ему возможность изобразить их в надлежащем свете и сообщить ключ к объяснению придворных тайн.Записки Бассевича вводят нас в самую середину Северной войны, когда Карл XII бездействовал в Бендерах, а полководцы его терпели поражения от русских. Перевес России был уже явный, но вместо решительных событий наступила неопределенная пора дипломатических сближений. Записки Бассевича именно тем преимущественно и важны, что излагают перед нами эту хитрую сеть договоров и сделок, которая разостлана была для уловления Петра Великого.Издание 1866 года, приведено к современной орфографии.
«Рассуждения о Греции» дают возможность получить общее впечатление об активности и целях российской политики в Греции в тот период. Оно складывается из описания действий российской миссии, их оценки, а также рекомендаций молодому греческому монарху.«Рассуждения о Греции» были написаны Персиани в 1835 году, когда он уже несколько лет находился в Греции и успел хорошо познакомиться с политической и экономической ситуацией в стране, обзавестись личными связями среди греческой политической элиты.Персиани решил составить обзор, оценивающий его деятельность, который, как он полагал, мог быть полезен лицам, определяющим российскую внешнюю политику в Греции.
Иван Александрович Ильин вошел в историю отечественной культуры как выдающийся русский философ, правовед, религиозный мыслитель.Труды Ильина могли стать актуальными для России уже после ликвидации советской власти и СССР, но они не востребованы властью и поныне. Как гениальный художник мысли, он умел заглянуть вперед и уже только от нас самих сегодня зависит, когда мы, наконец, начнем претворять наследие Ильина в жизнь.
Написанная на основе ранее неизвестных и непубликовавшихся материалов, эта книга — первая научная биография Н. А. Васильева (1880—1940), профессора Казанского университета, ученого-мыслителя, интересы которого простирались от поэзии до логики и математики. Рассматривается путь ученого к «воображаемой логике» и органическая связь его логических изысканий с исследованиями по психологии, философии, этике.Книга рассчитана на читателей, интересующихся развитием науки.
В основе автобиографической повести «Я твой бессменный арестант» — воспоминания Ильи Полякова о пребывании вместе с братом (1940 года рождения) и сестрой (1939 года рождения) в 1946–1948 годах в Детском приемнике-распределителе (ДПР) города Луги Ленинградской области после того, как их родители были посажены в тюрьму.Как очевидец и участник автор воссоздал тот мир с его идеологией, криминальной структурой, подлинной языковой культурой, мелодиями и песнями, сделав все возможное, чтобы повествование представляло правдивое и бескомпромиссное художественное изображение жизни ДПР.