Граф Обоянский, или Смоленск в 1812 году - [78]
Зачем ты мне об этом писал! Уже доказано, что род человеческий очень умен, но все больно узнать о друге, сослуживце, брате, что он умножил собою число безумцев!
Брось, Влодин, глупости: я уверен, что рана тебе не помеха, да и может ли быть в Рославле надежный доктор, особенно для раненых! У меня сердце обливается желчью, так я зол на тебя… Тебе ли тереться в резервах! Догоняй нас!
Вильно. 30 декабря 1812
Не удивляйся, что я не видалась с тобой, моя София, — этот год весь так удивителен, что не оставляет места удивлению частному. Одно только скажу тебе, что, когда армия тронулась из-под Москвы, я поступила в обоз и уже не властна была распоряжать моим путем. Один, целый, общий, всезахвативший отлив увлек меня своей быстриной; я не смела подумать иметь мое собственное движение, едва-едва опомнилась уже я в Вильно; здесь велено мужу моему остаться для формирования запасных конно-артиллерийских рот, с тем чтоб с ними следовать потом в Варшаву.
Теперь я уж отдохну: у меня есть постоянная квартира и надежда воспользоваться ею на целую зиму! Я писала к матушке в Казань, чтоб она с детьми поспешала сюда же: какой праздник будет для меня, моя София!
Мы имеем сведение, что молодой Богуслав отыскан и надежен к выздоровлению. Как это нас обрадовало! Ты много говоришь об этом почтенном купце, который делил ваше убежище в лесу и так умел заставить полюбить себя. Как бы я желала его увидеть! Прощай, мой милый ангел, до следующей почты.
15 января 1813. Вильно
Какую радость доставил ты нам, мой бесценный Богуслав, вместе с несколькими строками, по диктовке твоей написанными! Это был наш семейный праздник. Милый друг, мы расстались с тобой на поле сражения еще так недавно, и сколько великих событий уже свершилось! Это блестящее ополчение целого европейского материка, наводнение, угрожавшее поглотить нас, — уже не существует! Исполин пал — он погиб голодною смертию и замерз… Как отвратительно было зрелище последних его судорог! Как описать эту картину, с теми дикими явлениями, с тем неистовым воем, который, огласив великое место казни, широкую пустыню от Москвы до Березины, умолк под снегами ее! Это был ад… Небо свело его на землю показать нам, но кто не видал, тот никогда не представит его себе таким, как он был.
Какое унылое, тяжелое для сердца зрелище являлось глазам на всем протяжении от Москвы! Где, на месте обширного селения, выказывались из-под снегу черные головни — остатки жилищ — с уцелевшими печами и высокими трубами; где стояли пустые дворы, с выбитыми окнами, со снятыми крышами — на корм лошадям. В одном месте возвышались обгоревшие стены огромного господского дома и вокруг его скелеты обширных заведений, недавно процветавших; в другом закоптевшая руина церкви, без дверей и без окон, выходила навстречу к нам, на пепелище села, как бы вызывая мщение небесное на главу святотатцев… И Небо вступилось за свою Россию. Оно вспыхнуло северными сияниями: морозы в 30 градусов, неотразимая русская чума, дохнули — и все замолкло… мирная пелена снегу накрыла землю, заваленную оледенелыми трупами несчастных!
Принесем благодарение богу, Богуслав! Мы сохранены его десницею — тебя исхитил он из рук смерти, возвратил друзьям, на долю твою перепало муки, кровавая жертва на алтарь отечества принесена тобой, но ты жив, тогда как тысячи пали!
Я буду скоро писать к тебе опять. И пр.
25 января 1813. Смоленск
Я отделался дешево от моих бездельников, мой любезный друг: тысяч около семнадцати наличных денег пропало, но акты и билеты, слава богу, уцелели. Благодарю вас за участие и сердечно радуюсь, что вы не предвидите себе больших потерь, ибо именьице ваше, по мудрой предусмотрительности, было заложено. Ваша совершенная правда, что мы должны ожидать от правительства больших льгот, следовательно, понемножку и поправимся!
Благодарю от души моей почтеннейшую Людмилу Поликарповну за приписку и за участие, приемлемое еще в моем взбалмошном сынке. Слава богу, жизнь его теперь вне опасности; я перевез его в Смоленск и сам хочу перебраться туда — надобно теперь поглядывать за молодцом построже прежнего.
Известное предположение начинает удаваться, то есть, практическое начало сделано. Да поможет нам бог! и проч.
25 января 1813. Вильно
В продолжение десяти дней я бомбардирую тебя четвертым письмом, из коих каждое ты получишь с курьером. Право, я почти любуюсь войной — этим пестрым припадком привилегированного сумасбродства человеческого; как он ни смешон мудрецу, как ни жалок на глаза просвещенного друга человечества, он все-таки обольстителен. Какой ускоренной жизнию все бьется, какая лихорадка во всем, и движущемся и недвижущемся. День обращается в час, верста в сажень, баба в солдата, рубль в копейку, подлец в искателя, капрал в генерала и пр. и пр., и между сим-то прочим, ты получаешь чрез каждые два дни письмо из Вильно, из-за семьсот верст, как оный славный калач, который, по сказкам наших отцов, прилетел теплым из Москвы в Петербург, на голос Потемкина.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге "Недуг бытия" Дмитрия Голубкова читатель встретится с именами известных русских поэтов — Е.Баратынского, А.Полежаева, М.Лермонтова.
Все слабее власть на русском севере, все тревожнее вести из Киева. Не окончится война между родными братьями, пока не найдется тот, кто сможет удержать великий престол и возвратить веру в справедливость. Люди знают: это под силу князю-чародею Всеславу, пусть даже его давняя ссора с Ярославичами сделала северный удел изгоем земли русской. Вера в Бога укажет правильный путь, хорошие люди всегда помогут, а добро и честность станут единственной опорой и поддержкой, когда надежды больше не будет. Но что делать, если на пути к добру и свету жертвы неизбежны? И что такое власть: сила или мудрость?
Повесть о первой организованной массовой рабочей стачке в 1885 году в городе Орехове-Зуеве под руководством рабочих Петра Моисеенко и Василия Волкова.
Исторический роман о борьбе народов Средней Азии и Восточного Туркестана против китайских завоевателей, издавна пытавшихся захватить и поработить их земли. События развертываются в конце II в. до нашей эры, когда войска китайских правителей под флагом Желтого дракона вероломно напали на мирную древнеферганскую страну Давань. Даваньцы в союзе с родственными народами разгромили и изгнали захватчиков. Книга рассчитана на массового читателя.
В настоящий сборник включены романы и повесть Дмитрия Балашова, не вошедшие в цикл романов "Государи московские". "Господин Великий Новгород". Тринадцатый век. Русь упрямо подымается из пепла. Недавно умер Александр Невский, и Новгороду в тяжелейшей Раковорской битве 1268 года приходится отражать натиск немецкого ордена, задумавшего сквитаться за не столь давний разгром на Чудском озере. Повесть Дмитрия Балашова знакомит с бытом, жизнью, искусством, всем духовным и материальным укладом, языком новгородцев второй половины XIII столетия.
Лили – мать, дочь и жена. А еще немного писательница. Вернее, она хотела ею стать, пока у нее не появились дети. Лили переживает личностный кризис и пытается понять, кем ей хочется быть на самом деле. Вивиан – идеальная жена для мужа-политика, посвятившая себя его карьере. Но однажды он требует от нее услугу… слишком унизительную, чтобы согласиться. Вивиан готова бежать из родного дома. Это изменит ее жизнь. Ветхозаветная Есфирь – сильная женщина, что переломила ход библейской истории. Но что о ней могла бы рассказать царица Вашти, ее главная соперница, нареченная в истории «нечестивой царицей»? «Утерянная книга В.» – захватывающий роман Анны Соломон, в котором судьбы людей из разных исторических эпох пересекаются удивительным образом, показывая, как изменилась за тысячу лет жизнь женщины.«Увлекательная история о мечтах, дисбалансе сил и стремлении к самоопределению».