Граф Карлштайн - [49]

— Боже, какой дурак! — и бросил на дверцу что-то мягкое, отчасти закрыв и ту щель, где скрючилась я.

За шкафом стало совсем темно. Оказалось, это был плащ графа. А потом я услышала, как граф принюхался и спросил:

— Что-то горит? Вы не чувствуете?

— Увы! Я ничего не чувствую, ваша милость… аапчхи!.. Но… Господи помилуй! Посмотрите-ка сюда, на ваш письменный стол! Кто-то был здесь со свечой!

«Ну все, мне конец, — решила я. — Теперь они обыщут всю комнату, найдут меня и бросят в один из донжонов или же просто пристрелят на месте».

Но граф Карлштайн рассмеялся и успокоил Снивельвурста:

— Я полагаю, фрау Мюллер взяла наконец новую горничную. Давно пора было это сделать. Та неряха, что ногу сломала, только и делает, что валяется в постели да ест в три пуза, хотя ни гроша с тех пор не заработала. А вторая, эта девчонка из таверны, тоже никуда не годилась: неуклюжая, противная, вечно во все свой нос совала. Налейте-ка мне бренди, Снивельвурст.

«Ага, это хорошо!» — подумала я, услышав, что граф плюхнулся в свое кресло и, похоже, положил ноги на письменный стол. Затем звякнул бокал, и послышался нежный звук льющейся жидкости.

— И себе тоже налейте. И дайте мне сигару вон из той шкатулки, — сказал граф.

— Вы очень добры, ваша милость. Я за честь почту…

Некоторое время они молчали, затем до моей щели за шкафом донесся запах сигарного дыма.

— Знаете, Снивельвурст, — сказал граф задумчиво, — я не чувствовал себя в безопасности лет… десять, а может, и больше. Странное ощущение. Даже не знаю, как его и описать.

— Я весь внимание, ваша милость.

— Хм-м-м… Впрочем, когда рискуешь, нужно быть готовым к опасности, хоть я и не уверен, что смогу снова решиться на такое… Имейте это в виду, Снивельвурст.

— Какое «такое», ваша милость?

— Решусь заключить еще одну сделку с самим… Князем Тьмы.

— Ах вот как?.. Сделку?.. Я понимаю, что слишком низок и не имею права расспрашивать вашу милость… но, должен признаться, я просто сгораю от любопытства и почтительнейшим образом хотел бы вас просить…

Граф нервно хохотнул:

— Вы хотите знать, о чем идет речь? Так?

— Для меня было бы величайшей честью, ваша милость…

— Ну, ладно. Теперь все позади, и я, так и быть, расскажу вам. Десять лет назад я был беден, Снивельвурст. Ни надежды, ни перспектив — ничего. Все началось неподалеку от Броккена, в северной части горного массива Гарц… Я тогда служил в армии. Понимаете, младший сын, никакого наследства мне не полагалось. Все получил мой старший брат, полный дурак, кстати сказать. В общем, я заключил сделку с Замиэлем. Согласно нашему договору, он должен был получить… Впрочем, вы и сами знаете, что он хотел получить. А мне были обещаны большое поместье, знатная фамилия и богатство. Мы подписали этот договор кровью, Снивельвурст!

Я легко могла себе представить, как Снивельвурст затрясся от страха при этих словах, точно жалкий фигляр в плохом представлении. Граф помолчал немного и снова заговорил:

— Я, правда, не совсем понимал, что это значит, пока не прошло какое-то время. Примерно месяц. Поместье моего отца было весьма скромным — немногим больше обыкновенной фермы. Никто на него особенно и не зарился, разве что мой благочестивый братец да его толстуха жена. Так вот, через месяц Замиэль велел мне убить их.

— Как!

— И я их убил. Поджег дом, и они оба сгорели. Я был следующим в роду, это правда, но совершенно не понимал, какой мне толк от груды пепла. Вот тут-то и проявилась гениальность Замиэля. Уже на следующий день из Женевы пришло письмо, в котором сообщалось, что хозяину нашего поместья (то есть уже мне, понимаете?) по наследству, как последнему мужчине в роду, переходило куда большее поместье: Карлштайн! Так я стал графом Карлштайном. Но, повторяю, никогда больше не решусь я пойти на такое. Нет, только не на такое!

— У меня бы и на один раз никогда смелости не хватило, ваша милость, — проблеял Снивельвурст. — Снимаю перед вами шляпу, салютуя вашей дерзости и отваге! О, до чего же страшную и опасную сделку вы рискнули заключить! Лишь стальные нервы и ледяное сердце способны вынести подобное испытание!

— Кстати, я практически ничем не рискую — в отношении какого-то иного претендента на титул графа Карлштайна. Адвокат достаточно ясно дал мне это понять. Так что поместье теперь мое, мое навсегда, Снивельвурст. Навсегда! Ну, что вы на сей счет думаете?

— Я думаю, что вы оказали честь графскому титулу, ваша милость!

— Ладно, ладно, сядьте же наконец и перестаньте кланяться, — устало сказал граф, и я услышала, как по полу со скрипом протащили второе кресло, потом все стихло, и граф Карлштайн снова заговорил: — Теперь мне, пожалуй, пора подумать и о браке, Снивельвурст. Ха! И о наследнике! Наверное, стоило давно уже об этом позаботиться, но пока надо мной висела эта сделка… не знаю…

— Теперь титул графа навсегда ваш, ваша милость, — снова вступил в разговор Снивельвурст — на этот раз гораздо осторожнее.

Хотя он всегда говорил вкрадчиво, пытаясь угадать настроение своего собеседника и как-то ему соответствовать, но сейчас явно чувствовал себя очень неуверенно. А я так даже и гадать бы не стала, что у графа на уме. Ни за что! Никогда прежде я не слышала, чтобы он говорил так устало и задумчиво. Это совершенно не соответствовало его натуре. За подобной задумчивостью мне чудились мечты кровожадного зверя.