Граф Карлштайн - [29]

Я уверена, что, не сдержавшись, пронзительно вскрикнула, а потом испуганно прижала пальцы к губам. Я всегда так делаю, когда со мной случается нечто непредвиденное. Но найденная голова, которая так меня поразила, смотрела вполне весело и добродушно и, казалось, совсем не жалела, что рассталась с собственным телом.

Была она, разумеется, деревянной и, как я догадалась, имела самое непосредственное отношение к тому мужскому парику. Голова покоилась на небольшой подставке и была ярко раскрашена. Это был самый веселый предмет, который я видела за все последнее время, проведенное в замке. Чувствуя себя ужасно одинокой, я решила поговорить хотя бы с этой головой. Я поставила ее на бамбуковый столик рядом с кушеткой, вытряхнула парик и аккуратно его на нее надела. И мне сразу же стало веселее, словно в гости ко мне заглянул какой-то веселый старый знакомый, причем с единственной целью — узнать, как я тут поживаю.

Я рассказала ему обо всем, что с нами случилось. Он слушал с восхитительным вниманием. Похоже, он приносил мне удачу: я услышала на лестнице чьи-то шаги! В замке повернулся ключ…

Но это оказалась фрау Мюллер. Я снова приняла позу царственного достоинства и скорби, усевшись на кушетку и глядя прямо перед собой. Фрау Мюллер не сказала мне ни слова. Я тоже молчала. Она поставила на бамбуковый столик поднос, повернулась и ушла. И дверь заперла. А потом стала спускаться вниз.

Господи, еда!

Полная тарелка густого и вкусного супа, какой умеет готовить только фрау Вензель, два ломтя хлеба, яблоко и стакан воды. Я жадно набросилась на еду и ела, совершенно не думая о манерах. Я даже разговаривала с полным ртом с тем деревянным человеком. Но он ничуть не возражал.

Не успела я доесть свой суп, как сделала удивительное открытие. Когда я задела ложкой о дно тарелки, что-то тяжело звякнуло, и я попыталась выудить загадочный предмет, но с ложки он соскользнул, хотя я уже успела увидеть, что это ключ! Кусочком хлеба я вытащила его из супа и старательно облизала. Это, конечно, Хильди — больше некому! Я от души благословляла ее. Я, впрочем, благословляла и деревянную голову, которую назвала господином Вуденкопфом. Ведь это господин Вуденкопф принес мне удачу!

На всякий случай я все-таки доела суп, прежде чем бежать из своей темницы. (Да и какой был смысл оставлять его?) Будучи ученицей мисс Давенпорт, которая всегда учила нас предвидеть даже самые непредвиденные обстоятельства, я воздержалась от того, чтобы съесть заодно и весь хлеб с яблоком, и даже старательно промокнула (подолом одного из старых платьев) тот кусок хлеба, которым выуживала из супа ключ. Потом я спрятала хлеб и яблоко в карман и, поскольку в чулане мне больше делать было нечего, осторожно выбралась оттуда.

Но сразу же призадумалась. Было очевидно, что мне бы нужно одеться потеплее, иначе я до смерти замерзну в лесу, и я поверх своей одежды надела самое теплое из имевшихся в чулане старых платьев. Кроме того, я никак не могла — хотя и понимала, что веду себя довольно глупо, — оставить там господина Вуденкопфа. Это ведь он принес мне удачу. И поднял мне настроение. И в крайнем случае, если все мои остальные планы провалятся, я смогу хотя бы швырнуть этой деревянной головой в дядю Генриха. В общем, я взяла господина Вуденкопфа и его парик с собой. Мы с ним заперли за собой дверь — очень-очень тихо — и, страшно нервничая, стали спускаться по лестнице.

Это был самый долгий путь в моей жизни.

Кабинет дяди Генриха был наверху, так что либо он сам, либо его секретарь Снивельвурст в любую минуту могли появиться на лестнице. Фрау Мюллер тоже должна была вскоре подняться наверх за подносом, да и кто-то из слуг мог невзначай мимо пробежать. Одним словом, когда я добралась до каменной арки внизу около большого зала, сердце мое стучало, как большой барабан в романе «Марта, или Лесная дева». Во всяком случае, я отчетливо слышала его стук. Господин Вуденкопф, которого я прижимала к груди, сдвинув на один глаз свой парик, тоже наверняка прислушивался к испуганному стуку моего сердца, но тем не менее демонстрировал полную готовность защитить меня от любого врага, хотя, к счастью, в зале никого не оказалось. В камине пылал огонь, но вокруг было темно.

Я тянула время, понимая, что рано или поздно мне все равно придется пройти через этот зал. Наконец, собрав все свое мужество, я опрометью, суетливо, как мышь, бросилась к парадной двери, про себя моля господина Вуденкопфа сделать так, чтобы дверь оказалась незапертой. Она и оказалась незапертой! Я проскользнула в нее, молнией метнулась через двор, затем в ворота и быстрее ветра помчалась по дороге.

Ох и холодно же было! Платье, которое я выбрала в куче изъеденных молью одежек, самым дурацким образом развевалось на ветру и путалось в ногах, мешая идти, но все-таки я благословляла его, потому что оно оказалось действительно теплым. Я три раза упала, несколько раз ткнулась носом в снег, но каждый раз тут же вскакивала и бежала дальше. В последние часы снег не шел, и я могла ступать по уже протоптанной кем-то тропинке. Миновав примерно полпути до деревни, я остановилась, чтобы перевести дыхание. И увидела внизу, на склоне холма, мужчину, который шел явно в моем направлении!