Граф де Шантелен - [8]
Короли в собственных владениях, они могли быть поставлены в пример королям Франции и даже преподать им урок в управлении государством, что, впрочем, не требовало громких доказательств, ибо Шантеленов всегда любили собственные крестьяне.
Этот аристократический и уважаемый род, отличавшийся мирным нравом, дал стране немного блестящих военачальников. Шантелены никогда не мечтали о военной карьере. В те времена, когда отправиться в поход составляло предел мечтаний дворянина, они мирно коротали дни в своих владениях и были счастливы тем благополучием, которое царило вокруг. Со времен Филиппа-Августа,[39] когда их предки принимали участие в крестовых походах в Святую землю, ни один из Шантеленов не надевал боевых доспехов. Стоило ли удивляться их не слишком широкой известности при дворе, от которого они, впрочем, не ожидали никаких милостей и поэтому не пытались их заслужить.
Благодаря рачительному хозяйствованию их родовые вотчины достигли внушительных размеров. Владения Шантеленов в лугах, солончаках и пахотных землях считались одними из самых значительных в округе. Однако уже на расстоянии пяти-шести лье от замка мало кто слышал о них. Это обстоятельство стало для графа решающим, когда он впервые вознамерился покинуть семейный очаг, чтобы присоединиться к восставшим: замок каким-то чудесным образом оставался нетронутым, тогда как Фуэнан, Конкарно и Пон-л’Аббе уже изведали кровавые ужасы, творимые отрядами республиканцев из Кемпера и Бреста.
Лишенный всякой воинственности, граф тем не менее выказал в ходе сражений незаурядные способности к военному делу. Тот, кто уверен и смел, — везде солдат. Граф де Шантелен держался геройски, что трудно было предположить, зная его мягкий характер. В молодости он принял решение посвятить свою жизнь служению Богу и даже провел два года в ренской семинарии, прилежно изучая теологию. Но свадьба с мадемуазель Лаконтри, его кузиной, направила жизнь графа совсем по другому пути. Вместе с тем более достойную спутницу жизни он вряд ли смог бы сыскать. Соблазнительная молодая девушка стала храброй и преданной женой. Первые годы совместной жизни, воспитание маленькой Мари в этом древнем родовом гнезде, среди почтительных слуг, состарившихся вместе со стенами замка, были наполнены таким счастьем, о котором можно только мечтать.
Это ощущение блаженства распространялось и на всех окрестных жителей, которые чуть ли не обожествляли своего господина. Они чувствовали себя в большей степени подданными графа, чем французского короля. И этому не приходилось удивляться: последний не утруждал себя заботами о своем народе, тогда как семья Шантеленов при любых затруднениях приходила на помощь собственным крестьянам. Так, в их владениях не встречалось ни одного нищего, ни одного обездоленного, с незапамятных времен эта земля не знала ни одного преступления. Нетрудно представить, какой разорвавшейся бомбой стала кража, совершенная этим Карвалем — бретонцем, который два года назад поступил в услужение к графу. Последний был вынужден изгнать вора из своих владений, но этим он только предупредил расправу, которую не преминули бы учинить над Карвалем сами крестьяне, никогда бы не потерпевшие вора на своей земле.
Карваль был бретонцем по рождению, но бретонцем, который много странствовал, побывал во многих уголках Франции и, несомненно, видел не только примеры образцового поведения. Говорили, что он побывал даже в Париже, городе, который местные крестьяне считали оплотом мракобесия, а некоторые — наиболее суеверные — полагали, что это и есть ворота в преисподнюю. Естественно, они готовы были ожидать что-нибудь в этом роде от человека, который вернулся оттуда, ибо всякий, кто туда попадал, становился преступником и вообще человеком пропащим.
Событие, вокруг которого разгорелся такой большой скандал, произошло два года назад. Карваль покинул Бретань, заявив, что жестоко отомстит своим обидчикам. Тогда все лишь пожали плечами в ответ.
Но если можно было с презрением относиться к словам мелкого воришки, то те же слова, брошенные одним из тайных агентов Комитета общественного спасения, заслуживали самого серьезного отношения. И граф, ускоряя шаг по мере приближения к замку, начинал верить в самые худшие свои предположения. Впрочем, сама доброта графини должна была служить ей охранным листом. В течение двадцати лет, с 1773 по 1793 год, она отдавала всю себя для счастья людей, которые ее окружали. Так, ее нередко можно было застать у постели больного; она утешала стариков и, заботясь об образовании детей, основывала школы, а когда Мари исполнилось пятнадцать лет, приобщила и ее к своей благотворительной деятельности.
Мать и дочь, объединенные идеей милосердия, в сопровождении аббата Фермона — местного капеллана,[40] объездили все рыбацкие поселки от мыса Ра до Лесной гавани. Они помогали, чем могли, семьям рыбаков, в чей дом буря так часто приносит горе.
— «Наша госпожа», — звали ее крестьяне.
— «Наша заступница», — вторили им крестьянки.
— «Наша матушка», — говорили дети.
