Град Ярославль - [47]

Тихонько выйти из дома и удалиться во двор Светешникова? Украдкой сбежать? Но он не тать и не вор, чтобы удирать из дома сотника. Он пришел сюда открыто и с добрыми намерениями, да и Аким еще не рассчитался. Так что оставайся Первушка в своем «узилище». Совесть-то в сотнике должна пробудиться.

Прошел час, другой, но к чулану так никто и не подошел. Первушку стала одолевать жажда, и тогда он отжал засов, выбрался в сумеречные сени и сел на скамью, приставленную к стене. Вскоре в сенях оказалась стряпуха Матрена. Увидела Первушку, испуганно охнула и куда-то шустро посеменила. И минуты не прошло, как в сенях появился сотник в сопровождении Филатки с фонарем.

— Кто ж тебя выпустил, паря? — сурово вопросил Аким.

— Сам вышел.

Аким глянул на сбитый засов и головой покачал.

— Медведь…А ну пошли в покои.

В новой печке весело потрескивали березовые полешки. Первушка прислушался и довольно хмыкнул. Гудит печь! Аким же, не меняя сурового выражения лица, буркнул:

— Чего в сенях дожидался?

— Кваску, Аким Поликарпыч.

— Кваску?.. На тебя, лиходея, и воды жаль.

Кивнул холопу, застывшему в дверях:

— Принеси кувшин.

Казалось, никогда еще так жадно не пил Первушка квас, даже рубаху намочил.

— Благодарствую, Аким Поликарпыч.

Сотник минуту-другую помолчал, а затем хмуро высказал:

— Вот все гляжу на тебя и думаю: как такой дурень сумел пригожую печь поставить?

— Отчего ж дурень?

— Был бы разумником, в добрый дом с худыми помыслами не полез. Батогами надо бы тебя высечь!

— В чем же дело? — насмешливо проронил Первушка. — Приставу недолго ярыжек кликнуть.

— Не ерничай, а то и в самом деле батогов изведаешь… Сколь тебе за работу?

— Так я уж сказывал: сколь не пожалеешь, Аким Поликарпыч.

— Деньгой сорить не привык, но и худых пересудов не хочу. Заплачу, как купец Назарьев. Получай — и навсегда забудь мой дом. Уразумел?

— Уразумел, Аким Поликарпыч. Дом твой забуду, а вот Васёнку — ни в жизнь!

— Во-он! — побагровел сотник. — Чтоб духу твоего не было!

…………………………………………………

Слава об искусном печнике испустилась по всему Ярославлю. К Первушке зачастили именитые люди. Следующий заказ он осуществлял у самого воеводы Борятинского.

Как-то припозднился и уже в сумерках возвращался ко двору Светешникова. В Благовещенском переулке Земляного города от старого развесистого тополя отделились пятеро мужиков в темных армяках и войлочных шапках, надвинутых на самые глаза.

— Ты печник Первушка?

— Ну, я.

Первушка не успел ответить, как на него набросилась вся ватажка. Отшвырнул одного, другого, но тяжелый удар дубины по голове пригвоздил его к земле. Последние слова, которые он услышал, были:

— Каюк печнику. Удираем, робя!

Глава 6 ТРЕТЬЯК СЕИТОВ

25 июня 1608 года польские отряды под началом гетмана Рожинского оказались под стенами Москвы. Однако стольный град был изрядно укреплен, и взять его было весьма сложно. Поляки, укрепившись невдалеке от Москвы в Тушине, простояли там весь июль и август. В Тушине произошло соединение всех войск. Сюда пришли Александр Лисовский и Ян Сапега со своими отрядами. Тушинцы намеревались окружить Москву, захватить все дороги, ведущие к ней, прекратить приток ратных сил, подвоз съестных припасов в Москву, лишить столицу возможности держать связь со всей остальной Россией.

Началась длительная осада столицы.

В Тушино пробралась и Марина Мнишек, признавшая в лице второго Самозванца своего «чудесно спасшегося» мужа.

Марина благополучно избавилась от ярославского плена. Все дело в том, что в 1608 году между Василием Шуйским и польским королем Сигизмундом шли длительные переговоры о заключении перемирия. (Это «перемирие, впрочем, не мешало польским отрядам вести открытую грабительскую войну на землях Московского государства). В связи с переговорами встал вопрос и о пленных поляках.

26 мая 1608 года Юрий Мнишек с дочерью и другими поляками (всего 110 человек) выехали из Ярославля и в начале июня прибыли на Москву. В конце июля было заключено перемирие. Согласно его условиям пленные поляки и, прежде всего Мнишеки, должны были покинуть Московское государство. Юрий Мнишек обязывался не называть второго Лжедмитрия зятем, а Марина должна была отказаться от титула московской «царицы». Мнишеки, также как и остальные пленные поляки, присягнули в том, что будут свято выполнять эти условия. После присяги Мнишки были высвобождены и выехали из Москвы в Польшу.

Однако на самом деле Марина Мнишек установила прямую связь с Тушинским «табором». 1 сентября она уже была там. В Тушине оказался и ее отец, который сразу «признал» в Самозванце своего «чудесно спасшегося» зятя. Тушинский Вор обещал Мнишеку отдать в полное его владение Северскую землю с 14 городами.

………………………………………………..

Поляки пытались перерезать и захватить все дороги, ведущие на Москву. Дорога на Север и, прежде всего, дорога на Ярославль привлекала особое внимание. Для овладения северными дорогами из Тушина были отряжены лучшие польские военачальники — Сапега и Лисовский. Осадив Троицкий монастырь, их отряды двинулись дальше на Север. Ближайшая их цель состояла в захвате и ограблении Верхнего Поволжья и северных уездов Руси.