Град Петра - [175]

   — Проклятые, что творят! Слуги антихриста... Ладно, будет им ужо... Падёт идол, — и Никодим покосился в правый угол, тёмный, где мерцала серебром икона, погрозил кулаком. — Сгинь в тартарары, тьфу!

Поднял голос до крика, а госпожа, обомлев, теснила его к порогу, губы её двигались неслышно.

   — Восплачут сильные, богатые... Господь слабых избрал... Падёт антихрист, златом одетый... Разбей идола, разбей!

Спохватился, видя ужас, объявший её. Эх, нагрубил госпоже! Коряво вышло... Помял шапку в руках, гортань сдавило. Повернулся и, не простясь, опрометью вон из дома.

Ведь дал же зарок — царю открыться, а до тех пор никому... Живя в Питере, кузнец ещё более проникся убежденьем: царь борется со злом, но мешает антихрист, сирень златолюбие, гордыня. Очистив душу от скверны, люди помогут государю.

Город сей завтра — первая крепость новой веры. Царь злато презирает, хоромина его проста, стыдит он вельмож, нагулявших пузо, набивших сундуки свои сокровищами, попов — фарисеев, идолослужителей. Церквей в Питере всего с десяток, колокольным рёвом не глушат, как в Москве. К лихоимцу Пётр Алексеевич беспощаден. Князь Гагарин на что важный был боярин] Висит на Троицкой площади, для острастки... Город сей дремлет в грехах, в неведении, но прозвучит слово правды, яко труба ангела божьего. Пророчество исполнится... Апокалипсис учит: сойдёт с небес на землю новый Иерусалим, в нём же ни плача, ни воздыхания. Возвеселятся праведные, идолов поправшие... Петербургу и быть сим градом.

Ворота Летнего сада настежь — не окликнули, не остановили. Вон царский-то дом, за рощицей... Никодим пошёл, дивясь на богов поганских, — голые, ни тряпицы на них. Стражи у дома никакой незаметно... Однако, откуда ни возьмись, вырос усатый военный, грудь колесом. Спросил, что за дело к царю?

— Я ему только...

Не пустил ирод азовца, калеку... Потом Никодим вызнал — задержали недавно у дворца пришлого мужика, раскольника, отобрали нож. Нёс за пазухой, завернув в холстину, задумал убить царя. Теперь его величество оберегают строже.

Горячка трепала Никодима. Ночами посещали виденья. Остаётся одно — на глазах у царя сразиться с врагом рода человеческого. В праздничный день, в Троицком соборе, при большом стечении народа... Скоро спас, освящение плодов земных. Оно и кстати, — думал азовец. Яко плод полновесный вызрело его ученье.

Падут идолы...

* * *

   — Невероятно, ваша честь! Стенгоп чуть не подавился — он как раз положил в рот мятную конфетку. Любимую мятную конфетку, когда пришла почта.

   — Из Петербурга?

   — Да, ваша честь! Держу пари, вы тоже поперхнётесь. Этот Джефрис...

Билли захлёбывался.

   — Резвый рысак, — кивнул Дефо. — Ну?

   — Экспедиция, сэр... На Аландские острова. Разрази меня Юпитер! Два фрегата, самых быстроходных, шестьсот головорезов — желательно датчан. Дания, фальшивая союзница царя, посмотрит сквозь пальцы... Англичан не вмешивать, понимаете?

   — Но зачем, зачем?

   — Я разве не сказал? Украсть дипломатов. Налететь и украсть, под русским флагом.

   — Ему разрешили?

   — Да нет, он предлагает... Я сомневаюсь, ваша честь, чтобы лорд дал согласие.

   — А король? Великобритания не гнушалась услугами пиратов. Сумасшедшая идея, Билли, мы опозорим себя.

   — Вы думаете, сэр?

   — Неизбежное отвратить нельзя, мой мальчик. Швеция бита, тут ничего не поделаешь. Как твоя «Флосси»?

Клерк «Форейн офиса» — завсегдатай ипподрома. Ставит по мелочи — своих денег мало, а папаша прижимист. Билли приходит за советом. Он сияет сегодня: «Флосси» добыла ему два фунта. В обмен Дефо получает информацию. Он отошёл от политики, отдал другому бразды в «Интеллидженс сервис» — годы берут своё. Он не боец, но зритель, внимательный зритель.

   — Забавное приключение, не правда ли? Похищать дипломатов... Ты хотел бы, Билли? Так что же он собирается делать с пленниками, этот флибустьер? Пристрелить?

   — Высадить в Кёнигсберге или в Гданьске, русских — в Риге. Затем извиниться, вот и всё.

   — Великолепно! Мир, которого мы так боимся, не подписан. Ах, удача! Позднее на месяц, на полгода шведы подпишут, примут все условия царя.

Он неглупый мальчик, Билли. Авось поймёт — в Англии есть застарелая болезнь. Это недоверие к державам на континенте. Они завидуют, они строят козни, они коварны, невежественны.

   — Помнишь притчу про пастуха? То и дело орал: волки, волки! Попусту наводил панику... У нас, милый мой, такому пастуху обеспечена карьера. Он в чинах, он полномочный посол.

Кричит — русские, русские! У них огромный флот. На царских верфях работают англичане — отозвать их! Ах, какой сокрушительный удар! У царя русские мастера строят корабли ничуть не хуже — Джефрис сам признает. Логика безупречная... Прекрасная мишень для памфлета — этот Джефрис. Может быть, тряхнуть стариной, повеселить Лондон?.. Посол дополнил бы галерею истинных английских джентльменов. Порода неистребимая, об неё можно иступить все перья в королевстве. Есть другие занятия, более спокойные. Поменьше волнений — рекомендует врач.

Дефо пишет «Беспристрастную историю жизни и деятельности Петра Алексеевича, нынешнего царя Московии, от его рождения до настоящего времени».