Грабители золота - [67]

Эдуард сразу же отправился в Лондон. Он снова просил доктора сообщить ему свой новый адрес и поскорее прийти повидаться с ним, взял с Жоанна слово, что тот его не забудет и уехал.

Принесли чай и, как в первый день, когда мы познакомили читателей с семьей Ивенсов, четыре человека сидели неподвижно за столом, и чай стыл в чашках.

– Как уведомить обо всем Вильяма, не разбив его сердца с первых же слов? – спросил, наконец, доктор. – Я напишу ему, что завтра мы будем в Лондоне.

– Да, – сказал Жоанн, – но не говорите в нем о ней. Пусть лучше он узнает о несчастье от вас самого при встрече.

– Это жестоко, – вмешалась Эмерод. – Он придет встречать нас, исполненный надежды, и у вас хватит мужества сказать ему: «Твоя радость нелепа, безумец! Почему ты раскрываешь объятия? Ты не сможешь обнять даже могилу. Та, которую ты любишь, покоится на дне океана». О, это ужасно! Предупредите его осторожно, намекните, чтобы он предчувствовал беду. Хуже всего сразу же перейти от радости к горю.

– Ты права, – согласился с ней мистер Ивенс и написал следующее:

«Дорогой Вильям, мы прибыли в Ливерпуль. Но не спешите радоваться, мы очень несчастны и наше несчастье касается вас так близко, что я могу объявить вам о нем только завтра, когда встречусь с вами».

Он запечатал письмо и отнес на почту.

Вильям получил известие от Ивенса на другой день утром.

Семья Ивенсов должна была приехать в Лондон в полдень.

Вильям отправился на вокзал.

Письмо сделало свое дело: он прогуливался по перрону в нервном возбуждении, ожидая поезд. Едва он подошел, как Вильям бросился к вагонам, всматриваясь в пассажиров.

Доктор спускался первым.

– Ах, отец! – воскликнул Вильям, обнимая его. Жоанн спустился вторым и помог сойти миссис Ивенс.

Вильям посмотрел на нее: она вся залилась слезами и едва держалась на ногах.

Эмерод с Бижу на руках замыкала это грустное шествие.

– Где Мелида? – спросил Нельсон, бледнея. Ивенс опустил голову.

Эмерод показала на свое черное платье.

– Умерла! – закричал молодой человек. – Нет, это невозможно! – Он заглянул в глубь вагона. – Ну не обманывайте меня. Мелида осталась там! – Вильям провел по глазам рукой. – Она не любит меня больше!

Ее соблазнило богатство, и вы не осмеливаетесь мне об этом сказать!

– Она умерла с мыслью о вас, – сообщила Эмерод. – Ее последние слова были обращены к вам.

– Отец! Отец! – застонал Вильям, опустив голову на плечо доктора и содрогаясь от рыданий, – моя жизнь навсегда разбита!

Когда он вновь поднял голову, на его красивом лице заметен был отпечаток горя, с которым он тщетно пытался совладать.

– Пощадите их, – шепнул Жоанн, подходя к Вильяму. – Они еще несчастнее, чем вы.

Нельсон взглянул на него.

– Вы меня не знаете, – сказал Жоанн, – но я понимаю, как вы должны страдать. Я тоже потерял любимую, и если бы не доктор, я был бы уже мертв. Позвольте мне быть вашим другом. Я знал Мелиду, мы будем говорить о ней.

Вильям протянул ему руку.

Жоанн взял его под руку и увлек в первый же отель, который находился рядом с вокзалом.

– Подождите внизу, в салоне, рядом с отцом и матерью, – сказал он Эмерод, уводя Вильяма. – Я расскажу ему, как все произошло. Этот грустный рассказ вам будет слишком тяжело пережить еще раз. Вильям жадно выслушал подробности, которые сообщал ему Жоанн.

– Сердце ее было разбито, – сказал в заключение Жоанн. – Думаю, что Мелида была бы несчастна всю жизнь.

– Не думайте так, – откликнулся Вильям. – Рядом со мной она забыла бы о перенесенных страданиях. Ее смерть отравила мою жизнь. Ради нее я добивался удачи. Но что мне теперь это коммерческое дело? Я брошу все и уеду.

– Это плохое средство, – прервал Жоанн, – поверьте слову человека, накопившего уже горький опыт – работа поможет вам забыться и легче переносить тяготы жизни. Праздность навевает тоску, с тоской приходят грустные воспоминания, которые терзают сердце. Над всем властвует время. Благодаря ему прошлое не то чтобы забывается, но становится менее горьким. У нас обоих рана в сердце, но моя более старая. Я прочел письма, которые вы писали мистеру Ивенсу в Австралию, и проникся к вам симпатией еще до того, как узнал вас. Хотите побыть со мной некоторое время? Я помогу вам перенести страдания. У меня нет родных, я один в целом свете и могу остаться с вами. Вильям снова пожал ему руку.

– Договорились, – обрадовался Жоанн. – Я останусь с вами на пятнадцать дней, на месяц, на столько, сколько вы захотите. Теперь нам надо заняться доктором. Это мученик. Я не знаю более лучшей и несчастной семьи, чем его. Мне неизвестны его планы, и я точно не знаю, как обстоят его денежные дела. Все, что я имею, я с радостью предоставлю в его распоряжение, только не осмеливаюсь предлагать ему деньги. Вы поможете мне это сделать?

Вильям сидел, опустив голову и уставясь в пол. Он словно ничего не слышал.

– Нам надо спуститься, – сказал ему Жоанн, – они нас ждут внизу. Постарайся быть спокойным. Они достаточно страдали.

Когда молодые люди сошли в вестибюль, Ивенс двинулся им навстречу.

– Вильям, – сказал он, указывая на Жоанна, – я рекомендую вам подружиться с господином Жоанном. Это наш друг, достойный быть и вашим. Завтра я подыщу себе маленький домик. Мне нужно возобновить связь с прежней клиентурой и постараться обзавестись новыми пациентами. Днем мы будем работать ради живых, – он указал на миссис Ивенс, Эмерод и Бижу, – а вечером мы станем собираться вместе, чтобы говорить о мертвых. Хоть и произошло несчастье, вы всегда будете моим сыном, Вильям. Она вас так любила!