Грабеж - [24]

— Имеется в виду мое прошлое — судимость и так далее? — уточнил Пришелец и горько усмехнулся. — Грехи молодости, маленькое пятнышко в биографии, которое легло на меня, как позорная татуировка, которую невозможно вытравить.

— Совсем нет, Ипполит Исаевич, я не об этом, — мягко возразил Добросклонцев. — Вы специалист по искусству, а эта профессия, как я понимаю, требует особого глаза, проницательности, глубокого анализа. Ведь вы, исследователи, проникаете в сущность вещей, видите то, что обыкновенному человеку, не специалисту, не видно.

«Складно поешь, отрепетированно, — недоверчиво думал Пришелец, слушая Добросклонцева. — А вот зачем ты пришел на самом деле, с какой целью — этого не скажешь. Этот ребус надо разгадать. Что ж, поединок? Давай поединок!»

— В чем конкретно должна выражаться моя помощь? — напрямую спросил он.

— Вы видели тот злополучный кулон, — продолжал Добросклонцев по-прежнему доверительно и спокойно. — Скажите, пожалуйста, что он из себя представляет, и вообще, натуральный это бриллиант или, может быть, искусственный, которые сейчас получают в лабораториях?

— Вы имеете в виду фианиты? — Пришелец, подперев подбородок рукой, задумался. После некоторой паузы заговорил, не глядя на Добросклонцева, не спеша, взвешивая каждое слово: — Дело в том, что я не специалист по алмазам и не смог бы отличить настоящий бриллиант от фианита или тем более от белого сапфира, который гранят бриллиантовой гранью и затем выдают за натуральный бриллиант. Проба напильником ничего не дает. Напильник его не берет. Есть какие-то другие способы определить. Надо быть специалистом. Именно поэтому я и решил проконсультироваться у Бертулина. Арсений Львович мой старый знакомый, опытный ювелир. Ему я верю.

— Вы хотели купить кулон?

Вопрос Добросклонцева неприятно задел Пришельца. «Кончилась присказка, а теперь, похоже, начинается сказка, — подумал он. — Спокойно, Ипполит, гляди в оба!» Ответил уклончиво:

— Такая мысль была, если бы сошлись в цене, — и вдруг предложил: — Хотите кофе? Я быстро сделаю.

Не дав Добросклонцеву ответить, он поспешно удалился на кухню и вернулся через некоторое время с серебряным подносом, на котором стояли две голубые кофейные чашечки из тончайшего, прозрачного китайского фарфора, такая же сахарница, банка растворимого кофе, две коньячные хрустальные рюмочки, несколько брикетиков печенья, бутылка отборного молдавского коньяку и хрустальный графинчик с водкой.

— Кофе и сахар по вкусу. Я лично предпочитаю густой и без сахара, но с водкой. Чайная ложка водки в кофе усиливает и обостряет аромат. — И когда Добросклонцев взял свою чашку, высыпал в нее ложечку кофе, Пришелец предложил: — По рюмке коньяку?

— Благодарю, но мне еще на работу нужно.

— Тридцать граммов работе не помешают.

Юрий Иванович махнул рукой, улыбнулся дружески:

— Ну да ладно — за знакомство грешно отказываться. Только разрешите, я позвоню в управление.

Пришелец кивнул, и Добросклонцев набрал телефон Мироновой. Не называя ее, он сразу спросил:

— Как там у нас дела? Меня никто не спрашивал?.. Да я неважно себя почувствовал. Что-то с желудком. Да, да, иду в поликлинику. Я позвоню, из дому позвоню.

Тоня поняла, что Добросклонцев находится у Пришельца. А тем временем Ипполит Исаевич налил в рюмки коньяк:

— Ваше здоровье, Юрий Иванович. За вашу третью звезду.

— Да уж где там, Ипполит Исаевич, нам звезды не часто светят. Приходится думать не о третьей, а как бы эти сохранить. Если не найдем кулон, можем потерять звезду, — перейдя на шутливый тон, заговорил Добросклонцев и уже всерьез закончил: — Я пью за вашу помощь.

— Я все-таки не совсем представляю, чем могу быть вам полезен, — сказал Пришелец, поставив на стол пустую рюмку и отхлебнув кофе. Добросклонцев подумал: «Разговор о покупке кулона ему не понравился. А мы возобновим».

— Да, мы немного отвлеклись. Какая по-вашему цена этому кулону?

— На такие вещи, как вы знаете, цены бывают разные, с невероятной вилкой. Государственная цена одна, на черном рынке другая.

— Дороже или дешевле? На черном рынке?

— Как кто сумеет сторговаться. Чаще дороже. Но бывает и дешевле. Например, ворованная вещь.

— Значит, похитители кулона могут продать его подешевле. Ну а за какую цену вам предлагал Норкин?

— О цене речь не шла, надо было проконсультироваться у специалиста. Подлинную цену мог определить Арсений Львович.

— Норкин говорит, что цена кулону семьдесят тысяч.

— Запрашивать он мог и дороже, а кто ему даст?

— Да, найти покупателя на такую вещь, как я понимаю, не так-то просто. И потом — зачем он, этот кулон? Практически вещь бесполезная. Надеть на шею семьдесят тысяч, целое состояние — это же безумство!

— Таких безумцев нет, чтоб носить на шее, зато капитал надежный от всяких инфляции. Деньги падают в цене, а камешки и презренный металл год от года дорожают.

Он снова наполнил рюмки коньяком. Добросклонцева подмывало спросить: смог бы он, Пришелец, купить кулон, выложить семьдесят или пятьдесят тысяч? Но он сообразил, что вопрос этот только насторожит и испортит дело. Коль торговал, значит, и купить мог. И все-таки было любопытно, что ответил бы Пришелец.