Говорящий сверток - [29]
– Что за рута? – спросил Питер.
– Насколько я понимаю, вид растения, – ответила Книга Заклинаний. – Спросите словарь.
Гигантский Словарь раскрылся и зашелестел страницами.
– Посмотрим… посмотрим… – забормотал он. – Руно, рупор, русалка, русло, рута… Извольте: «Кустарник с сильным запахом, с перисто-рассеченными листьями и зеленовато-желтыми цветами, символ раскаяния, сожаления или сострадания». Теперь спросим у Травника, где она растет.
Услышав эти слова, Троянский Травник тут же услужливо стал перелистывать страницы.
– Хм, рута… рута… Пожалуйста: «Рута в стране Мифландия растет лишь на опушке Мандрагорового леса, на Оборотневом острове в Поющем море».
– Отлично, – сказал Попугай. – Записала, Пенелопа? А дальше Ха-Ха разберется сам. До скорого свидания, книги, освобождение близится.
В этот миг дверь распахнулась и внутрь ввалился запыхавшийся Этельред.
– Эй, шевелитесь! – задыхаясь, выпалил он. – Часовые кончили нырять за Ха-Ха, вылезли мокрые-премокрые. Злые как черти, сообразили, что их одурачили. Надо поскорее смываться.
Только они выбежали из темницы, как увидели в конце коридора двух промокших часовых. Те при виде ребят издали «пронзительный, режущий ухо, ужасный крик, отдавшийся тысячекратным эхом и чуть не оглушивший Пенелопу и мальчиков.
– Быстро, быстро, – скомандовал Попугай. – Назад в трубу, бегите со всех ног!
Поняв, что Этельреду ни за что в жизни не поспеть за ними, Пенелопа нагнулась, схватила его и, прижав к себе, помчалась так, как никогда еще не бегала. Позади слышалось кулдыканье василисков, звон чешуй, скрежет когтей о каменный пол. Пенелопа ждала, что вот-вот ее настигнет страшное всепожирающее пламя, однако они успели добежать до кладовой. Только они вскочили внутрь и, захлопнув дверь, заперли ее на засов, как первая струя огня ударила в дверной косяк. Они бросились в угол, где был вход в трубу. В коридоре бесновались и, как кошки, визжали василиски, царапали и драли когтями дверь. Но беглецы уже спустились в трубу, проскочили по водостоку, вылезли наружу, перебежали через поле лунной моркови и не останавливались ни разу, чтобы перевести дух, пока не очутились в Кристальных пещерах.
– Ф-фу. – Пенелопа, отдуваясь, прислонилась к стене. – В жизни больше так не побегу.
– Я тоже, – с трудом выговорил Питер – грудь его ходила ходуном.
– Мы были на волосок от смерти, – выдавил из себя Саймон, хватая ртом воздух. – Вовремя мы захлопнули дверь, еще бы минута – и от нас бы шкварки остались.
– Ой, не надо. – Пенелопа вздрогнула. – Страшно вспомнить.
– Послушайте, мисс, – произнес Этельред, который все еще лежал у Пенелопы на руках, не снимая цилиндра. – Послушайте, мисс, позвольте поблагодарить вас, вы мне, как-никак, спасли жизнь.
– Пустяки, – ответила Пенелопа, опуская его на пол. – Просто я побоялась, что тебе за нами не угнаться, вот я и подобрала тебя.
– И не угнался бы, мисс, – горячо подтвердил Этельред. – Ей-богу, мисс, когда б не вы, я бы изжарился живьем. Уж я вам так благодарен, мисс, так благодарен!
– А теперь пойдем к Ха-Ха, – напомнил Попугай. – Быть может, он сумеет разобраться в заклинании. Я, честно скажу, не могу. Слишком оно запутано.
Отдышавшись, они пошли по кристальным туннелям дальше, туда, где их с нетерпением ждали волшебник, Табита и Дульчибелла.
Глава пятая
ГОРНОСТАИ И ГРИФОНЫ
– Вернулись, вернулись! Какое счастье! – вскричал при виде их волшебник. – Каковы успехи, мои храбрецы?
– Успехи недурны! – крикнул Попугай. – Очень, очень недурны.
– А мой двойник пригодился? – с любопытством осведомился волшебник.
– Двойник был, что называется, вдохновляющим символом, – ответил Попугай.
– Мы принесли заклинание. – Пенелопа протянула волшебнику блокнот. – Хотя и не знаю, усмотрите ли вы тут какой-нибудь смысл.
– Так-так-так… – Волшебник уселся и поправил на носу очки. – Дайте-ка я почитаю.
На рассвете следующего дня ребята сели на своих единорогов и пустились в путь в сопровождении Попугая, ехавшего у Пенелопы на плече, и Этельреда, который сидел позади Пенелопы, крепко в нее вцепившись и делая вид, что нисколько не боится.
Сперва они ехали через пробочные леса. Затем очутились в прелюбопытной местности. Красные камни громоздились здесь как попало друг на друге, образуя высокие шаткие груды, а между ними росли невиданные деревья, стволы которых имели форму винных бутылок с длинным горлышком.
– Бутылочные деревья, – пояснил Попугай Питеру, выразившему вслух свое изумление. – Еще одно изобретение Ха-Ха. Внутри стволы полые и не пропускают воду. Вы просто выбираете ствол нужного размера, обрубаете ветки – и вот вам бутылка. А по дороге домой срезаете себе подходящую пробку.
– Нет, правда, по-моему, Ха-Ха действительно замечательный волшебник. Как он только все это придумывает! – опять восхитилась Пенелопа.
– О, это пустяки, – небрежно заметил Попугай. – На северо-востоке у нас еще имеется два сорта ящичных изгородей.
– Даже два? – переспросил Саймон.
– Да, – ответил Попугай, – карточные и дощатые. Срывай себе любой ящик прямо с изгороди. Естественно, сразу с крышкой.
Тем временем тропа вывела их на небольшое плато среди холмов, откуда открывался дивный вид на расстилавшуюся внизу долину, окутанную рассветной дымкой, и на большое золотое сверкающее море, усеянное группками островов.
