Говорящий ключ - [17]

Воробьев присел.

— На каком фронте были? — спросил геолог, взглянув на орденскую ленточку Урангина.

— На первом Белорусском.

— В пехоте служили?

— Снайпером был.

— О! Неплохая специальность! Хороших снайперов у нас высоко ценили. Бригадиром теперь работаете?

— Нет. Старшим оленеводом фермы. У нас стада на триста километров вокруг совхоза кочуют. Только что вернулся домой из объезда, а директор попросил вас проводить. Тебе, говорит, все тропы в тайге знакомы.

— Сколько же времени занял у вас объезд стада?

— Два месяца, — Урангин улыбнулся, увидев удивление геолога, и добавил: — У нас десять стад, в среднем по тысяче голов. Для них много ягеля надо, долго стоять на одном месте не годится. Каждая бригада ежегодно совершает со своим стадом целое путешествие. Ранней весной пастухи ведут оленей за триста километров от Качанды на богатые мхами пастбища в предгорьях хребта Джугджур. Сейчас они подошли к самой Качанде, а осенью уйдут за двести километров на реку Улчибай. Потом всю зиму будут двигаться короткими переходами, чтобы олени могли искать мох на свежих пастбищах, и к марту снова подойдут к горам. Там у нас есть городьба, в которую можно загнать все стадо.

— Значит, они никогда не бывают дома?

— Они всегда дома, — улыбнулся Урангин. — Для оленевода тайга — родной дом. С ними кочуют и их семьи! Женщины готовят пищу, пастухи смотрят за оленями. Несколько человек управляются с огромным стадом. Настоящие пастухи знают оленей, умеют пасти их следы.

— Следы? — удивился геолог. — Как можно пасти следы?

В глазах Урангина вспыхнули веселые искорки, лицо расплылось в улыбке.

— Тысяча оленей разошлись в разные стороны: туда, сюда, верст за десять, — стал пояснять он, — как их упасти?

— Не знаю, я бы, пожалуй, не справился, — признался геолог.

— А упасти просто, — Урангин взял обломок ветки и очертил им на земле круг. — Здесь олени ходят, юрта стоит в центре. Пастухи обходят вокруг всего стада, смотрят следы. Если какой олень ушел далеко, идут за ним по следам и находят. Сделал круг, следов нет — значит все олени в стаде. По следам смотрят за стадом оленеводы. Как же еще можно усмотреть за оленями, если их очень много?

— Просто? — повторил Воробьев. — Да для этого настоящим следопытом надо быть.

— Наши пастухи и есть настоящие следопыты. Бригада Ультеная, где мы заночуем завтра, держит переходящее красное знамя совхоза. Сами увидите какой это оленевод. Нет ли у вас с собой последнего номера газеты?

— Найдется, — Воробьев открыл полевую сумку, достал аккуратно свернутую газету. — Берегу, есть хорошая статья об американском империализме. На дневке прочитаю для всех.

— Наши эвенки очень интересуются политикой. Куда ни приедешь, первый вопрос у пастухов — что на белом свете творится. — Урангин помолчал и задумчиво добавил: — Мой отец так и умер неграмотным, а мне довелось Институт народов Севера окончить. Народ меня посылал учиться! Он с меня и спрашивает. Я не только старший оленевод совхоза, но и лектор райкома партии.

Когда караван тронулся в путь, Урангин дал своему верховому оленю отдохнуть, а сам пошел вместе с Воробьевым и Ниной впереди. Из-за мелких задержек караван несколько раз останавливался, и они далеко обогнали его.

Долина сузилась. С обеих сторон ее теснили невысокие сопки, густо поросшие леском. Тропа снова пошла между деревьями, то теряясь в чаще, то выходя на поляны. Урангин присматривал место для ночевки. Вдруг Хакаты громко залаял и стремглав бросился вперед. Воробьев сбросил ружье с плеча, вглядываясь в густую стену леса.

— Там люди, — остановил его Урангин, — знакомые. Собака больше не лает на них.

Они ускорили шаг и через минуту вышли на обширную поляну, в центре которой протекал небольшой ключ. У самой тропы пылал костер. Хакаты прыгал вокруг мальчика с веснушчатым, курносым лицом, пытаясь лизнуть его в губы. Тот отталкивал собаку, грубовато говорил:

— Обрадовался, обрадовался, хватит тебе прыгать-то. Подумаешь, тоже друг!

Другой мальчуган, с вьющимися русыми волосами, стоял рядом, опираясь на ружье. Оба юных таежника были одеты в легкие ватные тужурки, опоясанные широкими патронташами с поблескивающими ружейными патронами. С боков у них висели самодельные охотничьи ножи. У костра лежали вещевые мешки. Ребята, очевидно, пришли недавно и только что- успели развести костер.

— Здравствуйте, таежники, — подойдя к ним, поздоровался Воробьев. — Далеко ли путь держите? О!.. Да это Саня! Вы как сюда попали, друзья?

— Здорово, товарищ начальник, — степенно ответил Саня, подавая руку. — Мы в Качанду идем, — он кивнул в сторону товарища и так же степенно, как Воробьеву, подал руку Нине и Урангину.

— Это Саня, сын председателя колхоза Дашуты, — представил Воробьев смущенного мальчика своим спутникам, — Знакомьтесь — охотник и будущий разведчик земных недр. А твой товарищ тоже геолог?

Нет, он в моряки пойдет, — ответил Саня, принимая слова Воробьева как должное. — Ты чего стоишь! Витька? Не видишь, что с тобой хотят познакомиться?

Виктор опустил ружье, подошел к Воробьеву и, вспыхнув до корней волос, протянул ему руку, подражая Сане.

— Виктор Нигей!