Говорить ли президенту? - [75]

Марк прислонился к стене.

— Эти сволочи убили Саймона! — яростно прокричал он. — Ну, теперь Грант Нанна не понадобится — я сам им яйца оторву.

— Объяснитесь, пожалуйста, — попросил директор.

Марк посмотрел вокруг, взглянул на директора и О’Малли.

— Сегодня я приехал с Элизабет Декстер — утром она пришла повидаться со мной. Я приехал с ней, — повторил он.

Никто ничего не понял.

— Саймон хотел отвести мою машину, потому что она занимала зарезервированное на день место на стоянке. И эти сволочи убили его.

— Сядьте, Эндрюс. И вы, О’Малли.

Зазвонил телефон.

— Руководитель персонала президента, сэр. Президент сможет говорить с вами через две минуты.

— Отмените разговор и извинитесь. Объясните Джанет Браун, что ничего важного у меня не было, просто хотел пожелать президенту удачи в сегодняшнем обсуждении законопроекта о владении оружием.

— Хорошо, сэр.

— Значит, они считают вас мертвым, Эндрюс, и, следовательно, выложили последний козырь. Нашу карту мы придержим. Вы останетесь мертвым — еще немного.

Марк и О’Малли удивленно переглянулись.

— О’Малли, возвращайтесь в машину. Никому ни слова, даже вашему напарнику. Живым вы Эндрюса не видели, понятно?

— Да, сэр.

— Идите.

— Миссис Макгрегор, пригласите ко мне начальника отдела внешних сношений.

— Да, сэр.

Директор посмотрел на Марка.

— А мне вас уже начинало не хватать.

— Спасибо, сэр.

— Не нужно меня благодарить: я готов убить вас вторично.

В дверь постучали, и вошел Билл Ганн. Он являл собой воплощение сотрудника по связям с общественностью — одет лучше всех в здании, с лица не сходит широкая улыбка, голову венчает шапка светлых волос, которые он моет каждые два дня. Но сегодня лицо его было непривычно мрачным.

— Вы уже слышали о смерти одного из наших молодых агентов, сэр?

— Да, Билл. Немедленно распространите заявление, что сегодня утром был убит специальный агент — имени не указывайте, — и что все подробности будут сообщены прессе в 11 часов.

— Только в одиннадцать? Да они затравят меня к тому времени, сэр.

— Ничего, — резко сказал директор.

— Есть, сэр.

— В одиннадцать вы сделаете другое заявление — о том, что агент жив…

Лицо Билла Ганна выразило удивление.

— …что произошла ошибка и что на самом деле погиб молодой сторож гаража, который никак не был связан с ФБР.

— Но наш агент, сэр?..

— Вы, конечно, не отказались бы познакомиться с агентом, которого считают мертвым. Билл Ганн — это специальный агент Эндрюс. Но теперь, Билл, никому ни слова. В течение ближайших трех часов этот человек для всех мертв, и если просочится информация, можете подыскивать себе другую работу.

Слова подействовали на Билла Ганна убедительно.

— Есть, сэр, — поспешно ответил он.

— Когда напишете заявление для прессы, позвоните мне и зачитайте его.

— Да, сэр.

Ошеломленный Билл Ганн вышел из кабинета. Он был мягкий, легкий человек, и все это было выше его понимания, но он, как и многие другие, верил директору.

Директор осознавал, сколько человек доверяли ему и сколько он взвалил на свои плечи. Он снова посмотрел на Марка, который еще не пришел в себя от мысли, что вместо него погиб Саймон — за восемь дней уже второй человек поплатился жизнью вместо него.

— Хорошо, Марк, у нас осталось всего два часа, а мертвых мы будем оплакивать потом. У вас есть что добавить к вчерашнему докладу?

— Да, сэр. Хорошо быть живым.

— Если и после одиннадцати вы будете целы и невредимы, думаю, вы проживете долгую и счастливую жизнь, но мы по-прежнему не знаем, Декстер это или Харрисон. Я все же думаю, что Декстер. — Директор снова взглянул на часы: 8.29 — осталось девяносто семь минут. — Какие-нибудь новые мысли?

— Да, сэр, Элизабет Декстер, конечно же, не может быть в этом замешана, она подвезла меня на своей машине и тем самым спасла мне жизнь. Если бы она желала мне смерти, то такие действия были бы по меньшей мере странны.

— Согласен, — кивнул директор, — но это не оправдывает ее отца.

— Но он, наверное, не стал бы убивать человека, которого считает потенциальным женихом своей дочери.

— Вы сентиментальны, Эндрюс. Человека, который планирует убить президента, не волнуют поклонники его дочери.

Зазвонил телефон. Билл Ганн из отдела внешних сношений.

— Так, читайте, — директор внимательно слушал. — Хорошо. Распространите немедленно для радио, телевидения и газет и к девяти, не раньше, распространите второе заявление. Спасибо, Билл. — Директор положил трубку.

— Примите мои поздравления, Марк, вы — единственный мертвец, которому удалось ожить, и, как Марк Твен, сможете прочитать собственный некролог. А теперь нужно ввести вас в курс дела. Мои триста агентов уже контролируют Капитолий и непосредственно примыкающую к нему территорию. Как только прибудет машина президента, весь район будет оцеплен.

— Вы позволите ей поехать в Капитолий? — ошеломленно спросил Марк.

— Слушайте внимательно, Марк. С минуты на минуту мне сообщат, где двое сенаторов находятся с 9.00 утра: за ними следят шесть наших людей. В 9.15 мы сами выйдем на улицу. Когда это случится, мы должны быть там. Если вся ответственность ложится на меня, то я лично приму ее.

— Да, сэр.

Зажужжал селектор.

— Это мистер Соммертон. Он хочет немедленно увидеться с вами, сэр. — Директор взглянул на часы: 8.45. Минута в минуту, как обещал.