Говорить ли президенту? - [67]

Марку удалось незаметно продвинуться к середине комнаты. Со стола прибирала официантка. Она улыбнулась ему.

— Сенаторы расписываются за еду? Или платят наличными?

— Почти все расписываются, а потом в конце месяца платят.

— Как вы за этим следите?

— Очень просто. Мы ведем ежедневный отчет. — Она показала на большую книгу с надписью «Счета». Марк знал, что в тот день на обеде присутствовали двадцать три сенатора — так ему сказали их секретари. Что, если так поступил и какой-нибудь другой сенатор, не удосужившийся поставить об этом в известность своего секретаря? Ответ был почти у него в руках.

— Можно взглянуть, как проходит самый обычный день сенатора? Просто интересно, — сказал он, невинно улыбаясь.

— Не знаю, можно ли вам это показывать.

— Ну хоть одним глазком. Когда буду писать диплом, я хочу, чтобы люди думали, что я действительно знаю, о чем пишу, что видел это собственными глазами. До сих пор мне оказывали полное содействие.

Он умоляюще посмотрел на женщину.

— Ладно, — неохотно согласилась она. — Но, пожалуйста, побыстрее.

— Спасибо. Давайте возьмем какое-нибудь прошедшее число, скажем, 24 февраля.

Открыв книгу, она пролистала ее до 24 февраля.

— Четверг, — сказала она. Стивенсон, Нанн, Мойнихан, Хайнц, имена вызванивали одно за другим. Доул, Хатфилд, Бэрд. Значит, в тот день Бэрд обедал в сенате. Он продолжал читать. Темплмен, Брукс — и Брукс тоже. Дальше. Барнз, Рейнольдс, Торнтон. Значит, утром он делал заявление без всякой задней мысли. Распорядительница закрыла книгу. Ни Харрисона, ни Декстера.

— Как видите, ничего особенного, — сказала она.

— Да, — кивнул Марк. Поблагодарив женщину, он быстро вышел.

На улице он остановил такси. Один из преследовавших его мужчин последовал его примеру. Двое других пошли к своей машине.

Через несколько минут, остановившись у здания Бюро, Марк заплатил шоферу, предъявил на входе удостоверение и на лифте поднялся на седьмой этаж. Миссис Макгрегор улыбнулась ему. Должно быть, у директора никого нет, подумал Марк. Он постучал и вошел.

— Итак, Марк?

— Брукса, Бэрда и Торнтона можно исключить, сэр.

— Первые двое меня не удивляют, — сказал директор. — Их участие в этом всегда казалось абсурдом, но вот Торнтон внушал мне серьезные опасения. Кстати, как вам удалось исключить этих троих?

Марк рассказал о блестящей идее проникнуть в обеденный зал сената и подумал, что еще он упустил из виду.

— До этого можно было додуматься три дня назад, не так ли, Марк?

— Да, сэр.

— Да и я хорош, — сказал директор. — Значит, остаются Декстер и Харрисон. Вам, наверное, будет интересно, что оба они, как и почти все сенаторы, намерены завтра быть в Вашингтоне, и оба собираются присутствовать на церемонии у Капитолия. Поразительно, — задумчиво сказал он, — даже люди такого уровня хотят наблюдать, как совершится задуманное ими преступление. Давайте еще раз пройдемся по нашему плану, Эндрюс. Президент покидает южный выход Белого дома в 10.00, если я не остановлю ее, значит, у нас остается в запасе 17 часов и одна последняя надежда. Парни из «Дактилоскопии» отобрали банкноту с отпечатками пальцев миссис Казефикис. Двадцать вторая по счету — можно считать, что нам повезло: с остающимися шестью банкнотами на руках надежды успеть сделать что-то до 10 утра завтра не было бы никакой. На банкноте обнаружены еще несколько отпечатков — они будут работать с ними всю ночь. Я надеюсь быть дома к полуночи. Если до этого что-нибудь обнаружите, звоните. Завтра в 8.15 вы должны быть у меня в кабинете. Сейчас сделать вы практически ничего не можете. Но волноваться не нужно: к операции я подключил еще двадцать агентов, хотя никто из них не знает подробностей дела. И впустить президента в опасную зону я могу лишь в том случае, если мы накроем этих мерзавцев.

— Значит, в 8.15 я у вас с докладом, сэр, — сказал Марк.

— И еще, Марк, настоятельно рекомендую вам не встречаться с доктором Декстер. Я не хочу в последний момент провалить всю операцию из-за вашей личной жизни. Не обижайтесь.

— Не буду, сэр.

Марк вышел, ощущая себя пешкой. К операции привлечены двадцать агентов. Долго ли они работали до того, как директор сообщил ему об этом? Двадцать человек пытаются выяснить, Декстер это или Харрисон, не зная зачем. Но все-таки только он и директор знают все подробности. Марк боялся, что директор знает больше, чем он. Может, будет умнее не встречаться с Элизабет до завтрашнего вечера. Он сел в машину и поехал назад к зданию Дирксена. Потом вспомнил, что оставил в справочной стенограммы слушаний. Приехав, он почувствовал, что его неудержимо тянет к телефонным будкам. Он должен позвонить ей, узнать, как она чувствует себя после аварии. Он набрал помер центра Вудро Вильсона.

— О, она уехала из больницы — не так давно.

— Спасибо, — сказал Марк. С бьющимся сердцем он позвонил ей домой.

— Элизабет?

— Да, Марк. — Ее голос звучал — холодно? испуганно? устало? Сотни вопросов пронеслись в его мозгу.

— Можно мне приехать прямо сейчас?

— Да. — Раздался щелчок.

Марк вышел из будки, чувствуя, что ладони вспотели. Прежде чем ехать к Элизабет, нужно сделать еще одну работу: забрать эти чертовы бумаги со слушаний в сенате по законопроекту о владении оружием.