Говардс-Энд - [7]

У Чарльза заиграли желваки.

— Учитывая, что она только в среду впервые увидела вашего брата, а с вашими отцом и матерью познакомилась в какой-то случайной гостинице…

— Не могли бы вы говорить тише? Лавочник услышит.

Esprit de class,[2] если можно так выразиться, был весьма силен в миссис Мант. Дрожа от напряжения, она сидела молча, пока представитель низшего сословия укладывал рядом с рулоном клеенки металлическую воронку, кастрюлю и садовый опрыскиватель.

— На заднем сиденье?

— Да, сэр.

И низшее сословие исчезло в облаке пыли.

— Предупреждаю: у Пола нет ни пенса. Это бесполезно.

— Уверяю вас, мистер Уилкокс, нет нужды нас предупреждать. Наоборот, это мы должны кое-кого предупредить. Моя племянница вела себя глупо, а посему я устрою ей хороший нагоняй и увезу обратно в Лондон.

— Пол должен отправиться в Нигерию. В ближайшие годы ему нельзя даже думать о женитьбе, но потом следует выбрать женщину, которая сможет выдержать тамошний климат, да и в других отношениях… Почему он нам ничего не сказал? Конечно, ему стыдно. Понимает, что повел себя как дурак. Дурак он и есть — черт бы его побрал! — Миссис Мант рассвирепела. — А вот мисс Шлегель времени даром не теряла и поспешила обнародовать эту новость.

— Будь я мужчиной, мистер Уилкокс, за ваше последнее замечание я надрала бы вам уши. Вы недостойны даже чистить ботинки моей племянницы, находиться с ней в одной комнате, и вы осмеливаетесь… вы имеете наглость… я отказываюсь разговаривать с таким человеком.

— Я знаю одно — она рассказала, а он нет. К тому же мой отец уехал и я…

— А я знаю…

— Можно мне закончить фразу?

— Нет.

Чарльз сжал зубы и сделал очередной вираж.

Миссис Мант вскрикнула.

Так они продолжили игру под названием «Чья семья лучше», в которую обычно играют, когда любовь должна соединить двух представителей рода человеческого. Но играли они с необычайной страстью, красноречиво доказывая, что Шлегели лучше Уилкоксов, а Уилкоксы — Шлегелей. Приличия были отброшены. Мужчина был молод, женщина оскорблена до глубины души. В характере обоих пробудилась дремавшая до поры до времени способность весьма нелицеприятно отчитать противника. Их перебранка нисколько не отличалась от прочих — в ту минуту она казалась неизбежной, — но впоследствии в нее было трудно поверить. Однако она была не такой пустячной, как обычные ссоры. Через несколько минут все прояснилось. Автомобиль подъехал к Говардс-Энду, и навстречу тетушке выбежала очень бледная Хелен.

— Тетя Джули, я только что получила телеграмму от Маргарет. Я… я хотела вас остановить. Все… все кончено.

Такую развязку миссис Мант выдержать уже не могла. Она разрыдалась.

— Тетушка Джули, дорогая, не надо. Не говорите им, что я так глупо себя вела. Все это пустое. Пожалуйста, держитесь. Ради меня.

— Пол! — закричал Чарльз Уилкокс, сдергивая перчатки.

— Только не говорите! Они не должны ничего знать!

— О, моя дорогая Хелен…

— Пол! Пол!

Из дома вышел юноша.

— Пол, в этом есть хоть крупица правды?

— Я ничего… Я не…

— Да или нет, приятель? Простой вопрос и простой ответ. Мисс Шлегель…

— Чарльз, дорогой, — послышался голос со стороны сада. — Чарльз, дорогой мой Чарльз, никто не задает простых вопросов. Потому что простых вопросов не бывает.

Все замолчали. Это была миссис Уилкокс.

Она шла к ним именно так, как описывала в письме Хелен, — медленно и бесшумно проплывая по лужайке и действительно держа в руках пучок скошенной травы. Казалось, она принадлежала не молодым людям с их автомобилем, а дому и дереву, раскинувшему над крышей свои ветви. Было ясно, что миссис Уилкокс чтит прошлое и что ей передалась естественная мудрость, которую может подарить лишь прошлое, — мудрость, которую мы зовем неловким именем «аристократия». Возможно, она не была знатного рода, но нет сомнения, что почитала своих предков и принимала их помощь. Увидев, что Чарльз зол, Пол испуган, а миссис Мант в слезах, она услышала голос предков: «Разведи этих людей в разные стороны, чтобы они не сделали друг другу больно. С остальным можно и подождать». Поэтому она не задавала вопросов, но и не пыталась сделать вид, что ничего не произошло, как поступила бы многоопытная хозяйка дома. Она просто сказала:

— Мисс Шлегель, не отведете ли вы свою тетушку к себе или ко мне в комнату — туда, где, по-вашему мнению, ей будет лучше. Пол, найди Иви и скажи, что ленч будет в шесть, но я не уверена, что все к нему спустятся.

Когда ее распоряжения были выполнены, она повернулась к старшему сыну, неподвижно стоявшему у трясущейся, отравляющей воздух машины, и ласково улыбнулась, а потом, не сказав ни слова, отвернулась от него и вновь обратилась к своим цветам.

— Мама, — позвал Чарльз. — Ты знаешь, что Пол опять свалял дурака?

— Все в порядке, дорогой. Они разорвали помолвку.

— Помолвку?

— Больше они друг друга не любят, если такое объяснение предпочтительнее, — сказала миссис Уилкокс, нагнувшись, чтобы понюхать розу.

4

Хелен с тетушкой вернулась на Уикем-плейс в полуобморочном состоянии, так что за сравнительно недолгое время на руках у Маргарет оказались сразу три пациента. Миссис Мант вскоре пришла в себя. Она в высшей степени обладала поразительным свойством переиначивать прошлое, и всего за несколько дней забыла, какую роль — по причине собственной опрометчивости — сыграла в разразившейся катастрофе. В самый критический момент она даже воскликнула: «Слава Богу, бедняжка Маргарет от этого избавлена!» — что по дороге в Лондон превратилось в сетование: «Кто-то должен был через это пройти», — что, в свою очередь, приобрело окончательный вид в неоднократно повторенной фразе: «Вот когда я действительно помогла девочкам Эмили, так это в той истории с Уилкоксами». Хелен, однако, оказалась гораздо более серьезной больной. Новые впечатления поразили девушку подобно удару грома.