Готы - [28]

Так разговаривали они по дороге в электричке: добирались до станции — с которой приехали. Возле турникетов, требующих билет для прохода — опирались ладонями о стойки и перепрыгивали через турникетную вилку: быстро, старушка-контролер не успевала даже раскрыть рта и только смотрела им вслед.

В метро — проезжали немного вместе и расходились.

Благодатский приезжал на станцию метро «Пушкинская», выходил на улицу и шел к институту. Видел деревья, удивительно пожелтевшие за последнюю ночь, видел серо-голубое небо, которое в любой момент могло избавиться от голубого, сделаться совсем серым и пролиться долгим осенним дождем. Проходил мимо фонтана, мимо лавочек, заполненных бездельными людьми.

— Эй, эй! — звал вдруг его кто-то. Смотрел: на одной из лавочек — сидела знакомая старшекурсница и другая, незнакомая. Подходил, здоровался. Объяснял:

— На контрольную.

— Я тебя — совсем не видела в последнее время! — возмущалась старшекурсница: улыбалась Благодатскому, трогала свои длинные светлые волосы. Знакомила — с подругой.

— Белка, — представлялась подруга.

— Приятно, — кивал Благодатский и разглядывал подругу: почти высокая и одетая в черное, со странными пропорциями тела и смешным носом, стояла она и курила, постоянно поправляя прядь выкрашенных белым и сильно закрученных волос.

— Меня так назвали потому, что — глаза злые, — комментировала Белка свое прозвище и в свою очередь изучала Благодатского: словно оценивала.

— А почему они у тебя злые? — спрашивал.

— Откуда я знаю, почему злые? Характер дурной. И люди вокруг хуевые. Не знаю, короче…

В это время случалось то, о вероятности чего думал Благодатский дорогой: начинался легкий дождь.

— Пойдем с нами, — звала старшекурсница. — Мы в Пушкинский пойдем, в кафе там посидеть. Ты ведь не хочешь идти в институт, не хочешь?

— Не хочу, — соглашался Благодатский и предполагал, что Белка — начинающая готка. Решал пойти с ними, поговорить и выяснить: что и как.

По дороге в Пушкинский кинотеатр — проходили мимо зеленого Пушкина и разглядывали большие яркие прямоугольники подчеркнутых серым капающим небом — анонсов свежих кинокартин. В кинотеатре — проверялись охранником и высоким металлоискателем, поднимались лестницей на второй этаж. Усаживались за столик.

Благодатский не хотел тратить деньги на дорогой и невкусный кофе и не тратил. Сидел и курил рядом с побрякивавшими ложечками и чашечками девками, расспрашивал Белку. Оказывалась — почти готочкой, только слушала — Вилле Вало. Думал: «Ну и хули, сейчас — каждая вторая готка его слушает, да и пацаны некоторые тоже… Что же теперь, не разговаривать с ними, что ли? Она и читает наверняка — Лавкрафта какого-нибудь. Хуйня… Ничего вроде девка, странная только немного. Они у меня все — странные. И глаза правда — злые: маленькие, быстрые. Надо знакомиться с ней поближе: кажется удивительно развратной, люблю таких».

За соседним столиком двое юношей с прыщавыми лицами и в дорогих свитерах — разговаривали о сотовых телефонах.

— У меня теперь — цветной! — говорил один.

— Ну и что, у меня-то все равно — дороже, — отвечал второй.

«Уебки», — ругался про себя Благодатский и слушал рассказ Белки и старшекурсницы про то, как посещали они прошлой неделей — «ХИМ»-парти.

— Мы там так круто оторвались! — хвастала старшекурсница. — Напились немного — текилы, и отрывались!

— Группа крутая играла — АТЗ называется. Это значит: Адские Трубы Зовут. Круто? — спрашивала Белка.

— Очень, — отвечал Благодатский. — Я, правда, как-то больше — по готике, а «ХИМ» — не слишком люблю. Я пацана знаю из группы АТЗ — который поет…

— Круто! — приподнимались со стульев девки. — А он правда все время в шапке ходит? А ты нас с ним познакомишь?

— Ага, правда, — ухмылялся Благодатский: думал: «Даже ебется — в шапке!» Добавлял: — Нормальный пацан. Познакомлю, только вряд ли скоро получится: у него сейчас работы много: альбом записывает…

И долго еще после расспрашивали его девки: про интересное знакомство, и рассказывал им Благодатский, присочиняя для увлекательности и не хвастаясь особо — своими кладбищенскими подвигами и Евочкой. Считал, что — может повредить развитию отношений, на которые усиленно настраивался. «Долго с такой — не протянешь, но немного — будет очень даже…» — так оценивал он ситуацию и на вопрос Белки: как часто ездит на кладбище, отвечал:

— Так, иногда…

— Какой интересный! — удивлялась Белка. — И на кладбище, и книжки читаешь… А ты наверное — и сам чего-то сочиняешь, да?

— Сочиняю, — соглашался Благодатский. — Пока не очень: никак не сяду серьезно. Все как-то — не получается.

— А если вдруг я тебя попрошу — помочь? Мне там кое-чего написать нужно, поможешь мне, поможешь? — улыбалась — и странной казалась улыбка под злыми быстрыми глазами.

— Помогу, чего не помочь… Только — не знаю, как мы с тобой встретимся: я редко свое время планирую: сегодня — здесь, завтра — там.

— Да я тут рядом живу совсем — возле вашего института. Приедешь учиться, позвонишь и зайдешь. Зайдешь?

— Зайду, — соглашался Благодатский и радовался тому, что — так удачно вышло. Смотрел сквозь стеклянную стену кафе, видел: дождь и прохожих, покрытых зонтами и капюшонами: спешили в метро и под другие крыши. Решал — посвятить вечер творчеству: не ездить никуда — по плохой погоде. Прощался с изрядно надоевшими бестолковым разговором девками, отправлялся в общежитие. Не забывал — записать номер телефона Белки.