Готовые сочинения по литературе. 9 класс - [11]

Шрифт
Интервал

Немецкие полицаи обнаруживают русских разведчиков у приютившей их деревенской жительницы. Оказавшись в плену и подвергаясь допросам, герои ведут себя по-разному. Сотников берёт всю вину на себя, защищая спрятавшую их женщину и её дочь, которых полицаи тоже схватили. За это он подвергается жестоким пыткам немецкого палача. Рыбак поначалу также настроен держаться до последнего, но, увидев вернувшегося с допроса израненного товарища, ощущает в себе отчаянное желание выжить во что бы то ни стало. Вспоминая, что на первом допросе, следователь намекал ему на службу в полиции, Рыбак, по-видимому, уже в тот момент сделал свой выбор. Когда немцы, не добившись никаких сведений ни допросами, ни пытками, объявляют пленникам о предстоящей казни, герои опять по-разному проявляют характер. Рыбака эта новость заставляет лихорадочно искать способ сохранить свою жизнь – толкает его на предательство. Он убеждает себя в том, что он не предатель, что он убежит. Сотников же примиряется с мыслью о смерти, но пытается убедить немцев, что он один партизан, а остальные люди не имеют к нему никакого отношения. В последние минуты жизни Сотников потерял уверенность в своём праве требовать от людей того же, что от себя. Даже презирая Рыбака за измену Родине, Сотников осознаёт, что не вправе осуждать человека за его бесконечное желание жить. Герой понимает, что Рыбак всегда был слабее его самого. Сотников уходит из жизни совершенно иным человеком, став мудрее и снисходительнее к слабостям других. Сам он до последнего дыхания остаётся верен себе и своему долгу: «Что ж, надо было собрать в себе последние силы, чтобы с достоинством встретить смерть… Иначе зачем тогда жизнь? Слишком нелегко она даётся человеку, чтобы беззаботно относиться к её концу». Огромная нравственная сила Сотникова помогает ему не сломаться, приняв страдания. Сотников – образ, который вселяет в нас силу духа, становится примером, которому хочется следовать.

Быков размышляет не только о жизни и смерти, о человеческом долге и предательстве. Писатель пытается дать психологический анализ поступкам, мыслям, словам своих героев. Осудить Рыбака легко, и он, безусловно, заслуживает осуждения. Но Быков постарался не только проанализировать поступки этого человека, но и понять, объяснить их.

За повесть «Сотников» Быкову был присуждён специальный приз Католической церкви, проповедующей понимание и прощение. Произведение, которое учит человека думать и сопереживать, не могло остаться без внимания.


Еще от автора Елена Александровна Островская
Тибетский буддизм

«Тибетский буддизм» — первое в российской и зарубежной науке исследование процесса укоренения буддизма в тибетское общество и государство VII–XVII вв.Рассматривая историю продвижения буддизма в Серединную Азию, автор задается целью ответить на вопрос, в силу каких именно причин и условий учение Будды Шакьямуни, возникшее в древней Индии, становится государственной религией Тибета, определившей исторические судьбы этой страны и духовные устремления ее народа.Автор ярко и исторически достоверно воссоздает этапы врастания буддийской идеологии в империи, населенной воинственными бесписьменными этносами и утверждавшей свое могущество средствами вооруженной экспансии.


Рекомендуем почитать
Коды комического в сказках Стругацких 'Понедельник начинается в субботу' и 'Сказка о Тройке'

Диссертация американского слависта о комическом в дилогии про НИИЧАВО. Перевод с московского издания 1994 г.


«На дне» М. Горького

Книга доктора филологических наук профессора И. К. Кузьмичева представляет собой опыт разностороннего изучения знаменитого произведения М. Горького — пьесы «На дне», более ста лет вызывающего споры у нас в стране и за рубежом. Автор стремится проследить судьбу пьесы в жизни, на сцене и в критике на протяжении всей её истории, начиная с 1902 года, а также ответить на вопрос, в чем её актуальность для нашего времени.


Словенская литература

Научное издание, созданное словенскими и российскими авторами, знакомит читателя с историей словенской литературы от зарождения письменности до начала XX в. Это первое в отечественной славистике издание, в котором литература Словении представлена как самостоятельный объект анализа. В книге показан путь развития словенской литературы с учетом ее типологических связей с западноевропейскими и славянскими литературами и культурами, представлены важнейшие этапы литературной эволюции: периоды Реформации, Барокко, Нового времени, раскрыты особенности проявления на словенской почве романтизма, реализма, модерна, натурализма, показана динамика синхронизации словенской литературы с общеевропейским литературным движением.


«Сказание» инока Парфения в литературном контексте XIX века

«Сказание» афонского инока Парфения о своих странствиях по Востоку и России оставило глубокий след в русской художественной культуре благодаря не только резко выделявшемуся на общем фоне лексико-семантическому своеобразию повествования, но и облагораживающему воздействию на души читателей, в особенности интеллигенции. Аполлон Григорьев утверждал, что «вся серьезно читающая Русь, от мала до велика, прочла ее, эту гениальную, талантливую и вместе простую книгу, — не мало может быть нравственных переворотов, но, уж, во всяком случае, не мало нравственных потрясений совершила она, эта простая, беспритязательная, вовсе ни на что не бившая исповедь глубокой внутренней жизни».В настоящем исследовании впервые сделана попытка выявить и проанализировать масштаб воздействия, которое оказало «Сказание» на русскую литературу и русскую духовную культуру второй половины XIX в.


Сто русских литераторов. Том третий

Появлению статьи 1845 г. предшествовала краткая заметка В.Г. Белинского в отделе библиографии кн. 8 «Отечественных записок» о выходе т. III издания. В ней между прочим говорилось: «Какая книга! Толстая, увесистая, с портретами, с картинками, пятнадцать стихотворений, восемь статей в прозе, огромная драма в стихах! О такой книге – или надо говорить все, или не надо ничего говорить». Далее давалась следующая ироническая характеристика тома: «Эта книга так наивно, так добродушно, сама того не зная, выражает собою русскую литературу, впрочем не совсем современную, а особливо русскую книжную торговлю».


Вещунья, свидетельница, плакальщица

Приведено по изданию: Родина № 5, 1989, C.42–44.