Готовность № 1 (О Кузнецове Н Г) - [9]
Кузнецов, как мы помним, и сам не выносил рыка и крика. "Железной рукой" нигде порядка не наведешь, только запугаешь, подавишь волю. Умей пробудить желание работать и тогда требуй. Беду и без того все горько переживают, плохо, если все время будет давить ярлык "штрафного корабля". Не все же виновны в аварии, виноваты те, кто не научил людей плавать ночью. Нет строгого распорядка, не сплавался экипаж. Терпеливо занялся старпом организацией жизни корабля, не сам - руками командиров. Не дергал, не тыкал людей носом в случившееся, что тут же отметил Прохватилов, а в его боевой части почти половина экипажа, уж там-то почувствовали бы придирчивость старпома.
Не сразу старпом понял нового командира. Позже Кузнецов отнес его к категории "командиров переходного периода". Старые офицеры уходили, красных офицеров с нормальным образованием и опытом еще только растили, а кораблей становилось все больше. Быстро устарела училищная поговорка: "Были бы корабли, командиры найдутся". Вот и появилась эта "переходная категория" способных, но уже немолодых матросов после краткого обучения на курсах назначали командирами кораблей. Н. Ф. Заяц умело командовал на Балтике миноносцем. Он и за крейсер взялся с той же лихостью, во все влезал сам, осложнял работу старпома. Некоторые называли его партизаном. Отношение к нему, как ни странно, изменилось после первой промашки: не учел, что турбины крейсера это не машины миноносца, легко исполняющие команды с мостика, надо уметь заблаговременно гасить ход, чувствовать большой корабль, его особенности, чтобы красиво подойти к штатному месту стоянки на рейде и быстро выполнить маневр постановки "на бочку".
Эсминец обычно швартуется к берегу или к борту другого корабля. Крейсер, как правило, имеет в базе постоянное место на рейде, штатное место у сварных бочек-поплавков, закрепленных "мертвым якорем"; бочки болтаются на поверхности, подобно буйкам, накрепко соединенные с твердью на глубине якорь цепью, ее называют "бридель". Вот к этой бочке, а бывает, и к двум надо подойти и закрепить корабельную якорь-цепь. Нужна тренировка, глазомер, позволяющий действовать даже вслепую, словом, это искусство. А новый командир подошел "по-миноносному", проскочил и не смог стать на бочку. Опозорился перед экипажем. Но умный оказался человек, нечванливый. Досады не скрывал, но и не постеснялся второй и третий раз вернуться, стал на бочку, хоть и с трудом, а потом учился этому маневру у всех на глазах. И научился. Он и старпому вскоре стал больше доверять, дал ему полную волю, особенно когда стояли на рейде и была у командира возможность вместе с другими заядлыми охотниками сойти на берег. Любил старый матрос охоту.
Командирам пришлось по душе, что старпом зорок к любому доброму делу, не терпит рутины, сказывалась его академическая подготовка. И Прохватилов запомнил, что именно эта черта его сблизила, даже сдружила с Кузнецовым: "Главную часть боевой подготовки для B4-V составляла борьба за живучесть корабля. Разбирали случаи попадания в разные места торпеды, авиабомбы, артиллерийского снаряда. Личный состав аварийных партий учился быстро восстанавливать снабжение электроэнергией, воздухом, ликвидировать возникшие пожары, дать возможность остальным боевым частям вести боевые действия. Это очень понравилось новому старпому, и он вовлек в учения все боевые части. Так возникла боевая подготовка всего корабля: сначала все отрабатывали на якоре, а потом и на ходу. Велика тут заслуга Кузнецова".
Может быть, казенно звучат для постороннего уха термины: "личный состав", "боевая подготовка", "борьба за живучесть". Но в этом гарантия жизни корабля, жизни флота, а случится, и всей страны - так начинается готовность.
Если и прежде, до академии, Кузнецов редко отлучался с "Червоной Украины", то здесь, на "Красном Кавказе", никто, кажется, не замечал его занятости. Все налаживается, а он всегда приветлив и, конечно, сдержан, рад послушать в кают-компании таких бывалых людей, как флагманские специалисты, читает в своей каюте серьезные книги на немецком языке "без словаря", что поразило того же Прохватилова; дверь из каюты на верхней палубе у грот-мачты открыта, и старпом всегда видит и площадку для корабельного самолета, и большую часть крейсера.
А флаг-штурмана бригады крейсеров Анатолия Николаевича Петрова - он полгода отсутствовал, за это время и появился на корабле новый старпом просто поразили происшедшие перемены: "Разработан абсолютно точный распорядок дня, чего не было прежде. С точностью до минуты соблюдается корабельное расписание. Команда в безупречно чистом рабочем платье. Все, что каждому положено, дается в срок - увольнение, обед, баня. А тенты в жару на рейде? Раньше их с трудом успевали поставить за два-три часа, а теперь вслед за командой "Отдать якорь!" шла команда "Поставить тент!". И за 15 - 18 минут все палубы под тентами!"
Флаг-штурман окончил училище на год раньше Кузнецова, знал его хорошо, "Новый старпом был ближе команде, чем его предшественники, сам хлебнул матросской жизни, Не было у него фанаберии, как еще кое-где тащилось от старого флота. Впервые я увидел, как старпом заставил всех командиров боевых частей, да и нас, флагманских специалистов, разработать методику боевой подготовки, - рассказывал мне А. Н. Петров, ныне вице-адмирал. - Раньше никакой методики не было. Старослужащие обучали молодых, как и что надо делать. Но это пригодно для одиночек. А действия подразделения? А взаимодействие? А учения по боевым частям, по кораблю в целом? Все, по сути, началось с "Красного Кавказа". В полной мере эту работу Кузнецов развернул, когда стал командиром "Червоной Украины". Все потом вылилось в "Курс боевой подготовки корабля" в масштабе флота. Мы тогда только рожали БУМС временный Боевой устав Морских Сил. Это академия работала. А "Курс" на корабле - его инициатива и заслуга. Он, помнится, вроде бы и не работал. Стоим на рейде, выглянешь - старпом на юте, а всюду все вертится. И это было чудом!"
Роман «Гангутцы» воскрешает в памяти читателя героические страницы Великой Отечественной войны — оборону полуострова Ханко. С документальной точностью и большой художественной силой Рудный описывает, как в течение почти шести месяцев советские моряки и солдаты на маленьком клочке суши дни и ночи отражали вражеские атаки. Живыми предстают перед нами многие защитники Гангута — командиры, политработники, матросы и солдаты, — мужественные воины, достойные вечной славы.
Это книга о Герое Советского Союза Адмирале Флота Советского Союза И. С. Исакове. Выдающийся командир, флотоводец, штабист, военный теоретик, он более полувека жизни отдал становлению и развитию Советского Военно-Морского Флота.На основе материалов архива И. С. Исакова, его рассказов о флоте, воспоминаний друзей и личных впечатлений писатель Владимир Рудный рассказывает об этом замечательном человеке, «моряке до последней капельки».
В тяжкий 1941 год, когда битва с фашистами шла уже под Москвой и Ленинград был зажат кольцом блокады, далеко на Балтике твердо стоял на Гангуте героический гарнизон. Матросы, воины и романтики, нашли где-то большой ключ от крепостных ворот и повесили его на сосне над скалой, возле боевого поста. Так и было: ключ от входа в Финский залив был в руках гангутцев и они не пропустили фашистскую эскадру к Ленинграду. Эта маленькая повесть «Дети капитана Гранина» написана автором на основе его романа «Гангутцы», посвященного славной балтийской эпопее.
В декабре 1971 года не стало Александра Трифоновича Твардовского. Вскоре после смерти друга Виктор Платонович Некрасов написал о нем воспоминания.
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.