Готикана - [12]

Они вышли на площадку с коридором, ведущим налево, и еще одной лестницей, ведущей наверх. Джейд прошла в коридор и направилась к четвертой двери справа. На двери висела бронзовая табличка с изогнутыми краями и надписью «Английский — 1 курс».

Они толкнули тяжелую дверь, первые в классе, и вошли.

Переднюю стену украшала доска, а заднюю и боковые огромные окна. Они явно находились в угловой части замка. Пол трехуровневый — самый нижний с большим учительским столом, второй — с длинными столами и стульями, и третий — аккуратно расположенные ряды.

Корвина была влюблена.

Направляясь в конец класса, к месту в углу с окнами справа и сзади, Корвина положила книги на стол, когда Джейд подпрыгнула, садясь на него, и посмотрела в окно.

Глубокое, сногсшибательное великолепное ущелье отвесно спускалось от стены замка в море зелени, открывая совершенно захватывающий вид.

— Вау.

Она почувствовала, как это слово слетело с ее губ, когда ее глаза скользнули по всей панораме у ее ног.

— Я знаю, верно? — спросила Джейд со своего места на столе. — Я боюсь высоты, но даже мне нравится вид. Это единственное, что есть в этом месте.

Внимание Корвины вернулось к их наполовину законченному разговору, прежде чем вид отвлек ее.

— Так почему они не отменили Бал?

Джейд вздохнула.

— На самом деле они отменили. Думаю, на десять лет. Люди все равно продолжали пропадать.

— Какого черта, — повторила Корвина, убирая книги в сумку.

Мурашки побежали по ее рукам, обдумывая слова Джейд. Если то, что она сказала, было правдой и схема сохранялась, то кто-то пропадет в ночь Бала и в этом году.

— В этом замке так много секретов, — прошептала Джейд, глядя в окно. — Я люблю это место, но оно пугает меня до чертиков.

Корвина могла понять почему. Каким бы красивым он ни был, в самом замке было что-то неправильное. Она чувствовала это все больше и больше с каждой ночью. Это было похоже на муравьев, ползающих по ее коже — чувство неправильности, чего-то жуткого. Но она не произнесла этого вслух. Не было смысла пугать ее и без того встревоженную соседку по комнате.

— Когда Бал? — спросила она вместо этого.

— 15 июня, — ответила Джейд. — Всего через несколько месяцев.

Еще есть время.

Ученики начали собираться в классе, прервав разговор. Корвина села, достала свой старый блокнот, взяла одну из своих старых ручек и открыла новую страницу.

Призрак мелодии всплыл в ее сознании.

Та же мелодия, которую он играл той ночью, та навязчивая мелодия страдания, которая каким-то образом проникла в ее существо. Она закрыла глаза, слыша это в своей памяти, ноты текли, как кровь по ее венам, его поза, закрытые глаза, страдальческий образ запечатлелся в ее сознании. Какое бы очарование Корвина ни испытывала к серебристоглазому мужчине, она пыталась подавить это в зародыше. Но иногда музыка, мужчина, момент приходили ей на ум непрошеными.

Тряхнув головой, избавляясь от этого образа, она оглядела полный класс. В классе было в общей сложности сорок учеников, двадцать восемь парней и двенадцать девушек, мысленно подсчитав. Некоторые из них болтали друг с другом, но большинство были довольно тихими, как и она. Может, это ощущение пребывания в новой среде, знакомства с новыми людьми или сочетание того и другого, что заставило всех немного насторожиться. Учитывая, что все они происходили из какого-то поврежденного фона, она не находила это ни в малейшей степени удивительным.

Сидя сзади с Джейд, она посмотрела на свой открытый блокнот и маленькие каракули, в виде своего почерка. Ей не терпелось записывать заметки. Поскольку она никогда раньше не училась в школе — мама учила ее на дому, — опыт, хотя и ужасающий, был также захватывающим.

Из того, что она поняла, Веренмор предложил всем студентам два года ассоциированной степени по общим исследованиям, после чего студент мог выбрать другой университет, на получение степени бакалавра в своей конкретной области, или закончить сам Веренмор, или просто выйти в мир с ассоциированной степенью. Это был довольно хороший способ для университета не только культивировать чувство лояльности среди студентов, но и дать возможность детям из плохих семей жить лучшей жизнью.

Внезапно шум в классе стих, заставив Корвину поднять глаза.

Воздух изменился.

Серебристоглазый дьявол вошел с дневником в руке, уверенно шагая, его широкие плечи расправлены, широкая грудь устойчива, длинные ноги поглощают расстояние, приказывая молекулам вокруг него переместиться. Он был весь в черном — черные брюки и черная рубашка на пуговицах, застегнутая, две пуговицы на воротнике расстегнуты, рукава засучены на мускулистых предплечьях. На подбородке не было щетины, чистые, резкие линии резко выделялись на фоне загорелой кожи. При дневном свете Корвина увидела, что седина в его волосах была не единственной. На висках у него появилась легкая преждевременная седина, и Джейд была права — она хорошо смотрелась на нем, очень, очень хорошо.

Его ртутные глаза блуждали по сидящим студентам, пройдя мимо нее, прежде чем внезапно снова переключиться на нее. Она видела, как он захватил ее под ярким дневным светом, просачивающийся сквозь арочные окна, точно так же, как она делала это с ним. Она знала, что он увидит — черный свитер, шоколадные губы, косу в виде рыбьего хвоста, колье из черной ленты, пирсинг в носу, серебряные сережки и ее необычные фиолетовые глаза.