Готика - [11]

Она улыбнулась. Побежала.

Ее шаги звенели, как смех ребенка, поэтому ее местонахождение было легко определимо. Для многих чудовищ достаточно лишь запаха, а запах Клер можно было определить безошибочно.

Когда я была ребенком, я никогда не находила особой прелести в детских играх. Бакстеры — семья, с которой я жила в Данди — не могли объяснить, почему я не интересовалась созидательным времяпровождением за лепкой снежных баб или романтичным задуванием свечей на торте в честь дня рождения. Когда Клер со своей матерью переехали к нам, мой отец совершенно изменился. Его сила, как у библейского Самсона, была отобрана Далилой в зеленых очках. Доверительность, возникшая между нами после смерти моей матери, и наше тихое одиночество вдруг сменились шумной детской игровой площадкой. Клер вечно устраивала всяческие прятки, жмурки, догонялки. Я не любила принимать в них участия, но чем упрямей я сопротивлялась, тем настойчивей становилась моя сестра, пока я не сдавалась.

Меня заставляли играть в игры, которые я ненавидела.

Я повернула влево, проникнув в ту часть верхней площадки, где я до сих пор не была. Я увидела рамы без полотен, очень старые и пыльные. С почерневшей позолотой. На китайском шкафчике лежал старенький сак. Я провела по нему пальцем, оставив бороздку на пыльной поверхности. Дверь, находившаяся неподалеку, была приоткрыта. За ней — темнота. Я попятилась, прижавшись спиной к стене и ощупывая ее рукой.

Почувствовав холод, я испугалась и побежала, но дорогу мне преграждала огромная черная фигура. Ее глаза-щели смотрели мне в лицо.

Я вздрогнула, но через мгновение сообразила, что коснулась рукой холодного металла. Я подняла руку к свету — на пальцах была ржавчина.

Это были рыцарские доспехи, вот уже столетия не приносившие никому вреда. В этот миг раздалось легкое шипение. Из полого нутра доспехов выползала огромная змея, свиваясь кольцом вокруг шлема. Толстая, как веревка от церковного колокола. Даже еще толще — как моя рука, и длиной в шесть моих рук. Ее голова, величиной с мой кулак, раскачивалась из стороны в сторону, выбрасывая из пасти быстрый язычок.

У меня перехватило дыхание, и я отшатнулась. Я знала, что мне нечего бояться, что змея не ядовитая, это было видно по удушающим движениям, производимым телом пресмыкающегося и по характерной окраске. Это был образчик из числа тех, что убивают жертву удушением. Но прежде я никогда не видела рептилий столь близко. Я была немного парализована страхом, наблюдая, как змея скользнула под забрало шлема, скрылась под панцирем и вновь появилась на левом плече доспехов. Козлы, птицы, змеи… монстры. Вилла кишела ими. Я размышляла, в каком укромном месте может находиться медведь, которого видели с Байроном в Париже, где прячутся боксеры и его любимые ньюфаундленды. Исключительное разнообразие фауны. И все — монстры. Посланцы Сатаны под нечеловеческими личинами. Сатана в Эдеме. Я почувствовала дрожь, ко мне прикоснулось ЭТО. Оно было теплым и сухим и напоминало мне о прикосновении языка Байрона. Меня передернуло.

Снизу раздался душераздирающий вопль. Так кричат от боли.

Мюррей посмотрел на потолок и сдул пар с ложки супа. С негодованием покачал головой. Конечно не было ничего необычного в том, что лорд Байрон и его гости избрали такую форму развлечений после обеда. Мюррей знал из своего опыта, что когда в компании имеются женщины, дело не обходится без визга и беготни — это часть ритуала. Он был способен более не изумляться причудам своего хозяина. За многие годы он научился закрывать глаза на происходящее в подвале, на чердаке, в дамской. Нужно было хорошенько постараться, чтобы он обратил на что-нибудь внимание.

Вдруг на кухню ворвалась истошно вопящая фигура. Джастина подпрыгнула, бросив доить козу, животное опрокинуло ведро. Джастина перекрестилась. Раштон вздрогнул, и из его рук выпал огромный серый ботинок неправильной формы, который он начищал. Флетчер, занятый сортировкой гороха, просто уставился на привидение.

Хохочущее и стонущее привидение — это была Клер — обежало кухню с поднятыми вверх руками и растопыренными пальцами, за ней волочилась белая простыня. И через мгновение она проследовала мимо слуг к каменным ступенькам, ведущим в винный подвал.

Свет очага освещал ее путь.

Ее ноги ступили на камни.

Каменные ступеньки были холодными. Они не были покрыты ковром. За столетия первоначальная правильная форма камней приобрела округлые очертания. Местами ступени были даже выщерблены. Это обстоятельство, а также плесень зеленого цвета, которая, как язва покрывала серый камень, заставило Клер замедлить свой быстрый шаг и более осторожно ступать, обдумывая каждое следующее движение.

Она покинула успокаивающую теплую атмосферу кухонного очага.

Ресницы дрожали. Теперь она поняла, что видит свое дыхание. Пар. Внезапный холод заставил ее задрожать, и перепад температуры вместе с жаром опия в крови заставили поверить, что она вступила в странный, отличный от нашего мир, который существует прямо под нами, под землей. И сейчас она находится здесь. Одна.

Стало еще темней, тогда как она была уверена, что темнота не может быть еще темней. В этом положении ее слух и обоняние обострились. Она чувствовала пьянящий запах вина и разбухшего от этого зелья дерева. Она остановилась, почувствовав невыразимое внезапное убеждение, что на ее пути лежит что-то отвратительное. Единственное, что обмануло ее слух, что не услышали ее чуткие уши — шуршание маленьких четвероногих созданий на уровне ее ног.