Готфрид Лейбниц. Его жизнь, общественная, научная и философская деятельность - [26]

В области математики Лейбниц продолжал развивать свое дифференциальное исчисление. Особенное удовольствие доставляло ему решение этим способом геометрических задач. Здесь он с очевидностью мог доказать превосходство своего аналитического метода над самыми изящными геометрическими построениями. Во Флоренции Лейбницу представлялся удобный случай испытать свои силы. Здесь жил знаменитый математик Вивиани, прозванный «последним учеником Галилея». Как раз в то время, быть может, в виде вызова Лейбницу, Вивиани предложил решение довольно сложной задачи (квадратура некоторых сферических поверхностей). Лейбниц в один день решил эту задачу своим методом и, кроме того, показал, что она допускает бесчисленное множество решений.

В Болонье Лейбниц познакомился с известным химиком, физиком и математиком Гульельмини, которого привлек к участию в лейпцигских «Трудах». Этот математик так высоко ценил Лейбница, что избрал его третейским судьею в споре, затеянном им с изобретателем известного котла Папином. Между прочим, Гульельмини сблизил Лейбница со знаменитым анатомом Мальпиги; Лейбниц, интересовавшийся всем, постоянно следил за открытиями в области естествознания и медицины.

Наконец философ прибыл в Модену и в одном старинном бенедиктинском монастыре нашел то, чего искал с таким упорством и терпением, как будто речь шла о великом научном открытии. Он отыскал надгробные камни, на которых прочел историю вельфского дома.

Еще одну роль пришлось играть Лейбницу – и в этом случае он опять оказался искусным дипломатом – роль свата. Герцогиня София не удовольствовалась исторической связью своего дома с моденскими герцогами, ее интересовал вопрос более практический – выдать свою племянницу за герцога Эсте. Герцог Моденский давно сватался к браунгшвейгской принцессе, но послал для переговоров некоего графа Драгони, о котором герцогиня София писала Лейбницу: «По учению Декарта, в мозгу есть шишка, в которой сосредоточен ум; кажется, как раз этой шишки не хватает графу Драгони». Лейбниц исправил дело и устроил этот брачный союз.

Во время своего продолжительного путешествия Лейбниц достал множество исторических документов высочайшей важности. Это побудило его не ограничиться составлением истории брауншвейгского дома, но составить сборник документов. Таким образом, возник монументальный труд, до сих пор являющийся важным источником для истории средних веков, изданный Лейбницем под заглавием: «Свод постановлений международного права» («Codex juris gentium diplomaticus»). Это – не простой сборник, но документальное доказательство прав Германской империи. Всего предполагалось три тома, но Лейбницу удалось издать лишь первый (документы XII—XIV веков); предприятие не могло быть доведено до конца по причине скупости императорского венского двора. Напрасно Лейбниц обратился к графам Виндишгрецу и Кинскому, прося их повлиять на императора, – равнодушие было полным.

Лейбниц написал замечательное предисловие к составленному им «Своду», в котором изложил свои взгляды на историческую критику и на философские основания права. От историка он требует добросовестной и тщательной оценки источников, указывая в особенности на заблуждения, происходящие от партийных и национальных предрассудков. «Нельзя судить, – говорит Лейбниц, – о Карле V по сочинениям французских историков, о Людовике XIII и о Ришелье – по немецким и испанским отзывам. Нельзя писать историю по слухам, надо изучать ее в архивах по документам». Все это теперь может показаться азбучными истинами, но не следует забывать, как писалась история в эпоху Лейбница. «Иногда, – замечает Лейбниц, – простых хронологических соображений достаточно, чтобы опровергнуть такие небылицы, как, например, сказка о женщине-папе Иоанне. Эта женщина – хронологически невозможна, потому что нельзя указать год, когда она могла существовать».

Обращаясь к философскому обоснованию международных отношений, Лейбниц говорит, что они основаны на добровольных договорах и на интересах. Вот почему эти отношения и права «так разнообразны, как нравы народов, и так переменчивы, как времена». Монархи, по словам Лейбница, играют судьбами мира, как в карты, мирные договоры – не более чем временные перемирия. Гоббс прав, утверждая, что народы находятся в состоянии непрерывной войны между собою. Здесь Лейбниц снова пользуется случаем заклеймить завоевательскую политику Людовика XIV; он писал свое предисловие в том самом году, когда французы разорили и сожгли дотла Гейдельберг.

Это переменчивое и произвольное право Лейбниц называет правом дипломатическим и отличает от естественного права, которое заключает в себе «вечные права разумной природы» и вытекает из «божественной воли и любви как из первоисточника». Естественное право охватывает, по мнению Лейбница, три области, или степени, справедливости. Первую, самую узкую область составляет строгое право или взаимная справедливость, род «обмена». Принцип этой справедливости: не делай другому того, чего себе не желаешь, никого не обижай. Вторую область или степень представляет «распределительная справедливость», повелевающая: «делай другому то, что другие должны тебе делать, воздавай каждому то, что ему следует». Наконец, третью и наивысшую степень составляет «универсальная справедливость», основанная на благочестии и любви к ближнему.