Государственный обвинитель - [22]

— Вы сегодня опоздали, — констатировала Гуляева, когда Наташа вошла в кабинет.

— Да, я знаю.

— Вас Дробышев спрашивал. Просил зайти, как только появитесь.

— Спасибо. — Наташа сказала это как можно спокойнее, но сердце у нее так и подскочило в груди. — Давно спрашивал?

— Минут пять назад, — ответила женщина, не отрываясь от документов.

«А что, разве я поступила незаконно? Не было состава преступления, и вы это сами прекрасно знаете! Я не виновата, что контора… Нет, лучше так: я не виновата, что это ваше смежное ведомство так заинтересовано в этом алкаше. Нехорошо заставлять людей копаться в дерьме, если сам не хочешь этим заниматься. Да, так я ему и скажу», — размышляла Наташа, шагая по коридору. Пусть не думает, что она его боится. Уж кто-кто, а она-то законы знает, и уволить ее просто так он не сможет.

— Разрешите? — Она распахнула дверь и уверенно вошла в кабинет.

Дробышев кивнул, прикурил сигарету и указал ей на стул.

— Вы хотели меня видеть, Дмитрий Семенович? — спросила Наташа спокойным деловым тоном.

— Нет, не хотел, — честно признался он. — Но должен. Значит, так, Клюева, давайте сразу начистоту. Я тут неделю все сидел и ждал, может, вы сами додумаетесь. Но придется объяснить.

— Я слушаю. — Наташа старалась говорить как можно вежливей.

— Ну так слушайте внимательно. — Он посмотрел ей прямо в глаза: — Я советую вам подыскать себе другое место работы. Я понимаю, что вы еще молодая, зеленая, характер свой прятать не научились, и поэтому не хочу увольнять вас сам. Даю вам месяц на то, чтоб вы нашли, где пристроиться. Я думаю, что это достаточный срок. Сейчас открывается много кооперативов, все нуждаются в профессиональных юристах, поэтому, надеюсь, с этим у вас не будет проблем. А через месяц я жду вашего заявления об уходе. Все понятно?

— Понятно, Дмитрий Семенович. Но я не буду этого делать, — спокойно сказала Наташа.

— Дело ваше. — Дробышев улыбнулся. — Можете и не делать. Только вам же хуже будет. Я ведь сам могу вас уволить, и с такой характеристикой, что вас даже в дворники не возьмут. Ни вам это не нужно, ни мне, правильно?.. Так что давайте расстанемся по-хорошему, не будем друг другу нервы портить.

— По-хорошему не получится, Дмитрий Семенович, — сказала Наташа. — Я не…

— Да-да, — перебил ее Дробышев. — Вы не нарушали закон, вы не виноваты, что кое-кто так заинтересован в Дрыгове, и вы не собирались разгребать чужое дерьмо. Ведь именно это вы хотели сказать?

Наташа не ответила. Она хотела сказать именно это.

— Вот видите. — Начальник улыбнулся: — Я заранее все знаю, что вы за неделю напридумывали. Но совсем не в этом дело. А дело в том, что я не могу себе позволить держать на работе человека, который бы не слушал моих указаний. Это как болезнь, как вирус. Через год я уже никем руководить не смогу. Поэтому выживу я вас отсюда любой ценой. Подумайте об этом хорошенько, лады?.. Все, можете идти.

Наташа встала и двинулась к двери. Потом вдруг повернулась и тихо спросила:

— Что, сильно вас прижали?

— Кто? — Он улыбнулся. — Да нет, совсем не прижали. Это они вас прижмут, если вы тут подольше задержитесь. Так что послушайте моего совета, не становитесь в позу. Они вас в такую позу поставят, если будете сопротивляться… Да, и передайте брату, что в следующий раз он так легко не отделается, как сегодня.

— Я тебе говорила?! — влетая в квартиру и нависая над братом, закричала Наташа. Ну я ведь тебя предупреждала, бестолочь ты такая. Вот, теперь себе самому скажи спасибо. Ты знаешь, что это за люди?!

Леня сидел посреди комнаты на табуретке и молчал, внимательно рассматривая ногти на руках.

— Ты понимаешь, что ты меня подставил?! Нет, ну ты хоть это понимаешь?! — Наташа чуть не ревела. — Ну почему я должна все на себе тащить? Ну почему я не единственный ребенок в семье? Да пойми же ты, придурок, что ты не только себе, ты еще и мне жизнь портишь своими выходками! И не надо говорить, что я могла выбрать другую работу. Это ты лучше займись чем-нибудь серьезным, а то жизнь в зоне закончишь.

Леня не отвечал. Сидел молча, даже не удосуживаясь поднять голову. И это злило Наташу больше всего.

— Ты посмотри, во что ты мать превратил! Она же уже совсем не спит по ночам, плачет все время! Ну что ты молчишь? Что ты молчишь, я тебя спрашиваю!

Леня поднял голову, посмотрел на мать, стоявшую лицом к окну, и тихо сказал:

— Папа умер.

Наташа не поняла.

Мать не оборачиваясь протянула Наташе бланк:

— Вот…

Это была телеграмма. Маленькое пресное известие о том, что вчера вечером Вадимов Михаил Борисович скончался от инфаркта. Похороны состоятся через два дня. Сухо, строго информативно, без всяких присущих подобным событиям излишеств. Как заявление об уходе.

Мама… сказала Наташа, когда до нее дошла суть телеграммы.

— Ужас какой! Господи, ужас-то какой! — затараторила мать как заведенная. — Всего-то шестьдесят два. Кто бы мог подумать? Ай-ай-ай, ужас какой! А я ему говорила, чтобы в больницу ложился, а он меня не послушался. Ужас-то какой!

— Ты поедешь? — перебила ее Наташа.

— Куца? — не поняла сначала мать. — А, нет, не поеду. Передай его второй мои соболезнования.