Государь всея Руси - [45]

Не получая помощи от великого князя, псковичи обратились к князьям Андрею и Борису, все еще стоявшим в Великих Луках, с просьбой, «абы мстили поганым немцам крови христианские». 3 сентября князья прибыли во Псков. Но прежде чем идти в поход на немцев, они потребовали, чтобы псковичи предоставили убежище их женам. Реально это означало ни больше, ни меньше, как превращение Пскова в политическую базу феодального мятежа, как это случилось с Новгородом, принявшим зимой 1450 г. беглого Шемяку, разбитого под Галичем.

Псковичи оказались перед нелегким выбором. Они нуждались в помощи княжеской конницы, но помнили ветхозаветное изречение: «Врага царского аще кто хранит, супостат ему есть» — и понимали, что по отношению к великому князю Андрей и Борис «аще и братия ему, но супостаты ему бяша». «Много думавше», псковичи отказались от условий, предложенных князьями: «Не хощем двема работати, но хощем единого осоодаря держатися, великого князя». Как и в других эпизодах феодального мятежа, центростремительные тенденции Русской земли оказались сильнее центробежных. Крепнущее сознание единства страны брало верх над локальными, частными интересами.

После десятидневных переговоров князья «разгневавшеся поехаша из града». По всем псковским волостям они распустили своих людей, которых, по словам летописца, было до десяти тысяч. Княжеские люди повели себя «аки невершш». Они грабили церкви, бесчинствовали над населением, «а от скота не оставиша ни куряти». Князья показали себя на деле сторонниками феодальной анархии, той самой «старины», под знаменем которой они подняли мятеж. Только получив с псковичей и пригородов большой выкуп, они покинули разоренную Псковскую землю и «отьидоша в Новгородскую со многим вредом».[124]

Приближалась осень. Уже несколько месяцев стояли русские войска в полной боевой готовности на Оке, наблюдая на противоположном берегу татарские разъезды. Ахмат прощупывал оборону русских. Убедившись в ее прочности, в том, что весь левый берег надежно прикрыт русскими войсками, хан решил предпринять обходной маневр. В последних числах сентября он двинулся «со всеми своими силами мимо Мценеск, Любутеск и Одоев» к тому месту, где в Оку впадает Угра. Маневр Ахмата выводил его во фланг русским войскам. Угра, узкая и извилистая, изобилующая бродами, не являлась сама по себе сильным оборонительным рубежом в отличие от полноводной Оки. Угра протекала по границе Русского государства и Великого княжества Литовского. На правом ее берегу находились земли русских княжеств, вассально зависимых от короля Казимира. В этом районе, довольно густонаселенном, Ахмат мог снабжать свое войско за счет местного населения, т. е., попросту говоря, за счет грабежей. Здесь он мог рассчитывать соединиться с войсками короля Казимира. По самое главное — Ахмат мог прорвать здесь, на самом слабом, уязвимом участке, оборонительную линию русских войск и вторгнуться в глубину Русской земли.

Движение Ахмата к Угре не осталось незамеченным для русских. Иван Молодой и князь Андрей Меньшой получили распоряжение великого князя идти к Калуге, к устью Угры.

30 сентября, впервые за два месяца, великий князь приехал в Москву. В столице состоялось совещание — «совет и дума». Присутствовали дядя великого князя, Михаил Андреевич Верейский, все бояре, митрополит и епископы. На этом совещании высших представителей светской и церковной власти и были приняты важнейшие решения, связанные с борьбой против Ахмата. По словам летописца, бояре и епископы «молиша» великого князя «великим молением, чтобы крепко стоял за православное хрестьянство против бесерменству». В трудную для Руси годину светские и церковные власти, даже оппозиционный митрополит Терентий, оказали поддержку политике великого князя.

Было принято решение простить мятежных братьев и призвать их на защиту южного рубежа. Князья уже и сами понимали, что их предприятие не удалось. Ни у кого на Русской земле они не нашли поддержки. В разоренных ими самими Великих Луках было больше нечего делать. Псков отказал им в убежище. Теперь они охотно согласились на предложения великого князя, который обещал им территориальные уступки. Но главное было обеспечить защиту против Ахмата. Князья двинулись со своими войсками на юг. Феодальный мятеж окончился.[125]

Выход главных сил хана к Угре и возможность форсирования ее создавали прямую угрозу Москве. Ордынская конница с берегов Угры в три-четыре перехода могла достигнуть столицы. Иван Васильевич помнил, как тридцать лет назад татарские всадники под водительством Мазовши внезапно появились перед стенами столицы. Помнил он и опыт Алексина, погибшего со всеми своими жителями. На этот раз оборона Москвы и всей Русской земли была организована совсем по-другому.

Заранее была эвакуирована и сожжена Кашира. Этот городок на правом берегу Оки было невозможно эффективно защищать от ордынцев. Эвакуировали и некоторые другие города. Перейдя Угру (а это было сравнительно нетрудно сделать), татарские всадники могли рассыпаться по Русской земле, предавая все мечу и пламени. Опять запылали бы города и села. Независимо от хода дальнейших событий Русская земля была бы снова разорена. Чтобы спасти самих людей, население городов переводилось под защиту крепостных стен. Как всегда, множество людей скапливалось в самой Москве. Но и столица далеко не чувствовала себя в безопасности.