Гостья - [2]

— Здравствуйте, молодой человек.

— И вам не болеть, — вежливо ответил я моей неожиданной гостье, — С чем пожаловали?

— Скажите, верите ли Вы в Господа нашего, Иисуса Христа?

Так… Приехали… Неподалеку от моего дома располагалась церковь мормонов, которые нередко бродили вот так по домам с подобными вопросами, надеясь обратить кого-нибудь в свою веру. Однажды на точно такой же вопрос я ответил так, что они обходили мою квартиру стороной вот уже почти год. Что ж, придется отшить еще раз. Жаль только, что эта мормонка такая очаровательная…

— Я верую в скорый приход Князя Тьмы!!! — сделав страшное лицо прорычал я, и уже намеревался было захлопнуть дверь перед ее носом, когда девушка, вдруг резко изменив свой мелодичный голосок на суровый бас, пророкотала:

— Ты дождался моего появления, сын мой!

Я чуть не сел задницу прямо тут, в коридоре, а когда вновь сумел поднять глаза, то увидел ее обворожительную улыбку.

— Ты впустишь меня? — спросила она.

За моей спиной вдруг ожили колонки компутера, из которых вместо «Шара цвета хаки» вдруг зазвучало: «Ты стоишь у порога в белом плаще, с черных волос на паркет стекает вода…»

И как это я сразу не заметил, что она вся промокла, а с ее длинных волос скатываются крупные капли воды… И где я, собственно, увидел пиджачок? Какой пиджак в такое время года?! — ноябрь на дворе! Ничего удивительного в том, что она одета в длинный белый плащ…

— Конечно, проходи, — сказал я, отодвигаясь в сторону, — Позволь снять твой плащ?

— Какой плащ? — искренне удивилась моя гостья, встряхивая гривой абсолютно сухих волос, рыжим водопадом скатившихся на ее голубую блузку.

Я протер глаза и на всякий случай ущипнул себя за руку. Не помогло…

— Ты не угостишь меня чаем? — спросила она, проходя на кухню. Я хотел, было, тонко намекнуть ей на то, что войдя в дом неплохо было бы и разуться, но взглянув на ее босые ноги умолк на полуслове. Точно ведь помню, что после джинсов шли невысокие черные сапоги на солидном каблуке. Ведь точно помню!!!

— У меня, собственно, ничего к чаю нет… — пробормотал я, идя следом за ней.

— А и не страшно! — улыбнулась гостья, — Я, ведь, не на угощение пришла, а к тебе.

— Ко мне? — переспросил я.

— К тебе, конечно! Ты что думал, я могу ошибиться? Я всегда прихожу к тем, к кому должна, и ни к кому больше!

— И кто же ты? Ах да, я забыл, Князь Тьмы…

— Да я ж пошутила, дурачок… — улыбнулась она, и залилась звонким смехом, звучавшим как бег ручейка. — Ты же знаешь, что у Дьявола должны быть желтые глаза. Ты что, Айру Левин не читал? «Ребенок Розмари»… [2]

— А у тебя они как раз зеленые, — в тон ей ответил я, — Ты что, «Девятые врата» не смотрела? Романа Поланского?.. [3]

Она вновь рассмеялась, и я засмеялся вместе с ней, чувствуя, что вся эта анекдотическая ситуация начинает меня забавлять.

— Тогда кто же ты? — спросил я.

— Смерть! — с улыбкой на губах ответила она, и я снова расхохотался.

— Ты, наверное, не ко мне, а к моей кошке, не так ли? Канарейки-то у меня нет… [4]

— К тебе, к тебе… — уверила меня она, — Я же тебе сказала, я никогда не ошибаюсь. Что, не признал? Ожидал увидеть меня какой-то иной? И наверняка не так рано, да?

— Честно признаться, да, — согласился я, — А как же старуха с изгнившим лицом, капюшон, коса?

Изъеденное проказой лицо с воспаленными, гноящимися губами, глянуло на меня из-под капюшона черного плаща, а острое лезвие косы замерло в опасной близости от моей шеи… Наверное только сейчас я осознал, что действительно не сплю, и все это происходит со мной.

— Верю! Верю! — закричал я, зажмурив глаза, — Только стань прежней.

— Легко!

Передо мной снова сидела ослепительно красивая рыжеволосая девушка, успевшая сменить джинсы на короткую юбочку.

— Значит… ты… Смерть… — пробормотал я, ошарашено наблюдая за тем, как она, так и не дождавшись от меня ухаживаний, сама наливает себе чай.

— Она самая! — ободряюще улыбнулась мне моя гостья.

— И ты пришла за мной?

— Так точно.

— Это… Это всегда бывает так? Ты приходишь ТАК ко всем, или только ко мне… В смысле, к некоторым…

— Ты только не зазнавайся, — предупредила меня Смерть, — Но обычно я прихожу совсем иначе. Заглядываю в дом через потолок, рублю косой по ногам, а затем дарю человеку последний поцелуй. [5] Чаще всего он даже и не понимает, что произошло, а если и понимает, то когда у него вдруг отказывают ноги, терпеливо ждет моего поцелуя, так как хоть и не знает, что должной произойти, но предчувствует это. А так, как к тебе, попить чайку, да побеседовать, я прихожу лишь к единицам. К тем, кто заслужил мое особое отношение. К таким людям я прихожу, и предлагаю им самим выбрать способ, как умереть…

— И чем же я заслужил особое отношение к себе? — спросил я, присаживаясь и тоже наливая себе чаю.

— Пирометр истинных температур ты разработал? — спросила Смерть.

До чего же удивительно было слышать технические термины из ее прекрасных губ… Такими губами нужно говорить на французском, но никак не на нашем, технарском наречии…

— Я… — сознался я, — Было дело.

— Ну вот! — победно протянула смерть, оглядывая мою давно не знавшую ремонта кухню.

— И чем же он так важен?

— Пока — ничем. Его еще в производство не пустили. А потом колхозники, которые твоим агрегатом будут мерить степень созревания пшеницы, тебе очень большое спасибо скажут. Так что знай, право выбора смерти я даю только тем, кого люди на этой земле хорошо отблагодарили.