Гости на метле - [38]

— Ну вы же врач — стесняясь, уговаривала его Ядвига Олизаровна — разве можно же так… вот так…

— Можно! — рьяно воскликнул Михаил Алексеевич — И не только можно, но и нужно! Я двадцать лет лечу Марию Сидоровну. Двадцать лет — и без результата. А я, знаете, не последний из врачей — Михаил Алексеевич с достоинством выпятил грудь — Ко мне даже профессора приезжают за советом. Но такого… такого… Мария Сидоровна, станем перед ней на колени! Да-да, на колени!

Ядвиге Олизаровне наконец удалось освободить свою руку.

— Ну, знаете — смущенно улыбаясь, говорила она — мне еще ни разу не целовали рук.

Неожиданно она смолкла и начала всматриваться в Михаила Алексеевича каким-то странным взглядом.

— Скажи-ка — спросила она почему-то сразу охрипшим голосом — скажи, не приходишься ли ты родней Петру Кравчуку?

— Что? — эхом отозвался врач — Ах, да. Моего деда действительно звали Петром. И фамилия его действительно была Кравчук. А вы что — его знаете?

— Как две капельки — прошептала Ядвига Олизаровна, с неописуемой болью и нежностью, глядя на озадаченного врача. — Вылитый Петрусь. Ой, что же это я! Прощайте!

И не успел никто прийти в себя, как ее уже не было в хате.

Первым опомнился Михаил Алексеевич.

— Да что же это такое… — неизвестно на кого возмутился он — такой талант, а я…. не сказала даже, где живет.

Он опрометью вылетел на крыльцо, обвел взглядом двор, выглянул за ворота.

— Ядвига Олизаровно! — звал он.

— О-о-о! — отозвался на тот призыв бывший волкодав Буян.

И больше никто.

Ядвига Олизаровна, не разбирая дороги, быстро шла в направлении одинокой хаты. Она в то же время и плакала, и улыбалась, и ругала себя.

— Ну, совершенно расклеилась! — жалилась она неизвестно кому — А еще сердитая баба-яга. Нет, это же надо такое: внук самого Петрика — и руки мне обцеловывает. Будто какой-то святой. Вот они, слезы… как в моем Катрином детстве. Но что это я — они же совсем другие. Это слезы радости. Ну зачем, зачем я сюда прилетела, зачем? А, все равно! Ради лишь одного такого дня можно пойти на все!

Когда Ядвига Олизаровна ворвалась во двор, Таня именно посыпала белым речным песочком дорожку от ворот к крыльцу. Степан с Василем облизывали поцарапанные, побитые молотком пальцы.

Кот Аристарх, увидев свою хозяйку в таком состоянии, выгнул спину горбом и на всякий случай оглянулся в сторону бузиновых кустов.

— Что это с тобой? — спросил он — Ты же сама на себя не похожа!

— А, все равно! — воскликнула Ядвига Олизаровна — Это даже к лучшему!

Она подбежала к Тане, крепко прижала ее к себе и, вытирая рукавом слезы, добавила:

— Пусть сегодня и на нашей улице будет праздник! Должен он, наконец, когда-то прийти и к нам, правильно я говорю, Аристарх? Эх, мальчики мои дорогие, вы даже не представляете себе, какое это огромное, невероятное счастье — быть просто человеком!

— Ой, бабушка, ты же меня задушишь! — вскрикнула Таня и крепко охватила шею Ядвиги Олизаровны — Ой, какая же ты у нас сейчас хорошая! Если бы ты только знала, какая ты у нас хорошая!

— Что?

Ядвига Олизаровна осторожно, словно хрустальную вазу, поставила девочку на землю.

— Что ты сказала? — недоверчиво спросила она — Ребята, я правильно услышала?

Степан в знак согласия кивнул головой. Да, Таня говорила чистую правду. Перед ними стояла красивейшая из бабушек. Во всяком случае, в их Горобцах такой еще не было.

А Василь поколупал ботинком в земле, зачем-то зафутболил камень и признал:

— Хотел бы я иметь такую бабушку.

— Опоздал — возразила Таня — мы уже пригласили ее к себе.

Ядвига Олизаровна охватила руками детские головы.

— Ох, вы, малыши мои — тронуто сказала она — если б вы только знали, сколько радости вы мне доставили. Ну, как их отблагодарить за все это? — обратилась она к Аристарху.

Тот задумчиво почесал лапой за ухом.

— Не могу понять, почему оно так выходит — откликнулся он по паузе — Сделают тебе добра, допустим, на кружку молока — а тебе обязательно хочется расплатиться за десять.

— Кому что, а курице просо — улыбнулась Ядвига Олизаровна — как же мне отблагодарить вас за все, что вы мне сделали?

— Ну, что ты, бабушка! — возразила Таня — Зачем нас благодарить? Мы же просто так помогали, от чистого сердца.

— Оно, оказывается, есть еще и у меня — заметила Ядвига Олизаровна — Эх, так тому и быть!

И баба-яга решительным шагом направилась к хате.

Полеты на метле

Дети переглянулись между собой.

— Что с ней? — спросила Таня.

— Кажется, она что-то задумала — выразил догадку Василь — Но что именно? Ты не знаешь, Аристарх?

— Я знаю столько же, сколько и ты — ответил тот.

В эту минуту баба-яга опять появилась на крыльце. В ее руках дрожала метла.

— Эх, так тому и быть! — бодро повторила она — Ну, кто хочет первым на нее сесть?

— Я! — вырвалось у Василя — А вообще… здесь Танька должна быть первой.

— Таня, а не Танька — поправила его Ядвига Олизаровна — хотя в остальном ты прав.

Таня с опасением протянула руку к метле. Самая обычная метла. Деревянное древко. Вербовые прутья крепко перевязаны нейлоновой с виду бечевкой. Даже странно, что она может летать.

— Но… я не знаю, как на нее садятся — нерешительно отнекивалась Таня.

— Здесь и знать нечего — ответила баба-яга — садись, как тебе удобно. Можешь даже ложиться на нее. Главное — ничего не бойся. Э, нет, за руку, чур, не хвататься! — смеясь, предостерегла она и отошла на два шага — А то, чего доброго, полечу вместе с тобой.