Госпожа Рекамье - [80]

Разумеется, Жюльетта была в это посвящена, разумеется, маленькая Амелия ничего об этом не знала или не хотела знать. Г-жа Ленорман вообще отказывалась допустить, что будущий прелат может оказаться в скабрезной ситуации! Об этом приключении нам сообщает г-жа де Буань, не терпевшая ханжества и ужимок Рогана.

Добавим, что герой этого приключения стал герцогом и пэром Франции по смерти своего отца, в 1816 году, принял сан в 1819 году, стал викарием Парижа, архиепископом Оша, а потом Безансона и умер кардиналом, в 1833 году. Он — тот прелат, перед которым предстает юный Жюльен Сорель в «Красном и черном», и тот, что грациозно проповедует в монастыре Пти-Пикпюс в «Отверженных»: в этом эпизоде одна немного сумасшедшая послушница, некогда знатная дама, внезапно узнает его и восклицает на всю часовню: «Смотри-ка, Огюст!»

***

Мюрат примкнул к коалиции 11 января 1814 года. Если верить г-же Ленорман, Жюльетта была непосредственным свидетелем этих исторических событий. Мюрат надеялся, что она одобрит его решение, она же ответила: «Вы француз, сир, вы должны быть верны Франции». Но в Неаполитанский залив уже входил английский флот. Вечером монаршая чета появилась в своей ложе в театре и была встречена горячими приветствиями толпы. Через день Мюрат покинул Неаполь, чтобы возглавить свои войска, оставив жену управлять королевством.

Пока император одерживал в Шампани победы при Монмирайле и Шампобере, римские друзья звали г-жу Рекамье обратно: Форбен присылал ей подробные отчеты об обстановке в городе, из которых мы узнаем, что соотечественники Жюльетты оставляли Рим, пребывавший в неизбывной печали, ибо туда доходили известия одно мрачнее другого, и, группами человек по пятьдесят, почти все направлялись в Геную. Тем не менее карнавальные празднества не прерывались, и оба приятеля — Форбен и Ормессон, — проезжая в коляске по элегантному Корсо, с тоской поднимали глаза на ложу палаццо Фиано, надеясь увидеть там хоть на мгновение свою грациозную подругу…

Вот в этой-то обстановке подавленности и тревоги Жюльетта, которой, разумеется, нечего было бояться краха имперской власти, вернулась в папскую резиденцию. Там ее ждал сюрприз: в ее отсутствие Канова изваял два бюста своей прекрасной подруги. Один — с непокрытой головой, другой — с покрывалом. Он был от них в восторге. Жюльетта не разделяла его воодушевления и, к несчастью, плохо это скрывала. Канова был сильно раздосадован.

Узнав о падении Наполеона, Жюльетта сразу же одна отправилась к Каролине Мюрат. Амелия, которой там не было, рассказывает, что, получив брошюру Шатобриана «О Бонапарте и Бурбонах» (ядовитый памфлет против Наполеона), неаполитанская королева якобы предложила подруге прочесть ее вместе. Быстро ее проглядев, Жюльетта якобы ответила: «Читайте ее одна, Ваше Величество!» Мы не верим ни единому слову. В то время любопытство к любой информации было огромно, и все, что поступало прямо из Парижа, наверняка тут же проглатывалось, что бы это ни было… Жюльетту всегда быстро и досконально извещали о происшествиях текущего времени в ее кругу. Это было неотъемлемым атрибутом влияния уважаемой женщины.

А Жюльетта стремилась как можно скорее вернуться в Париж, однако дождалась возвращения папы в свой город, прежде чем его покинуть.

Перед отъездом из ликующего города, возвращенного самому себе — который она еще увидит в лучшие времена, — Жюльетта совершила поступок, который ярко ее характеризует. Как жертва побежденного, она была на стороне победителей. Однако, как и всегда, она думала о тех, чье положение коренным образом переменилось, о тех, кому теперь грозило познать в свою очередь всю горечь поражения и изгнания: Жюльетта нанесла визит генералу Миоллису, которого застала одного, совершенно убитого. Он хорошо с ней обходился. Она заверила его в своей симпатии. Как он сам потом признался, Жюльетта была единственным человеком, подумавшим явиться к нему с тех пор, как он больше не правил Римом…

На этой ободряющей ноте человечности и милосердия завершается самая мрачная страница в жизни г-жи Рекамье. «Тиран» пал, не отменив приказа об ее изгнании. Новое правительство 25 апреля 1814 года составило список лиц, изгнанных из Парижа, и дозволило им вернуться. Начиналась новая эра. Жюльетта ожидала от нее всего. И была права.

Глава VIII ВОЗВРАЩЕНИЕ

Привычка к обществу дала ее уму способ проявить себя, и ум ее был на высоте и красоты, и души ее.

Бенжамен Констан

Элита европейского общества присудила ей господство над модой и красотой.

Госпожа Ленорман

По своем возвращении в Париж, в середине июня 1814 года, Жюльетта сияла. Ее настроение было под стать тому, в котором пребывала освобожденная столица. Ибо союзные государи действовали как освободители, а не как оккупанты.

Народ не обманулся в своих ожиданиях, он вздохнул с облегчением, причем по самой очевидной причине: ему вернули мир. Сен-Жерменское предместье ликовало, ибо союзники вернули ему не только мир, но еще и короля. Действительно, благодаря Александру I и Талейрану, в доме которого царь решил остановиться, бурбонский вариант был предпочтен всем остальным — республике, регентству Марии Луизы, царствованию Бернадота или младшей ветви — Орлеанской династии. Либералы, как и нотабли, были удовлетворены только что дарованной хартией, внедрявшей конституционную систему, основную гарантию от абсолютизма. Гражданские или военные, высокопоставленные служители имперской власти примыкали к новой и по большей части сохраняли прежние позиции.