Госпожа - [101]

Она посмотрела на священника.

- Сорен... мне очень жаль...

- Не смей. У нас осталось только пару минут на этой земле и не трать этот момент на извинения передо мной за твои воображаемые грехи.

- Ты знаешь, что я не придумала их.

- Тебе не за что извиняться. Ты прожила свою жизнь без страха и без сожалений, не обращая никакого внимания на то, что о тебе думают окружающие. Не начинай заниматься этой чепухой сейчас.

- Я ушла от тебя.

- У тебя было право уходить от меня. Боже, Элеонор, испытания, которым я подвергал тебя, проверки...

- Не забудь палку, которую ты заставил меня поливать целых полгода.

- Я помню. Я не был удивлен твоему уходу. Я был удивлен, что ты не ушла от меня раньше.

- Ты был очень строгим, - ответила она, улыбаясь воспоминаниям, которые кружили в ее голове со скоростью и силой уходящего поезда. Поливать эту чертову палку, воткнутую в землю, словно она живое растение... переодеваться семь раз подряд, потому что у Сорена был определенный образ того, как Нора должна выглядеть, и они не покинут дом Кингсли, пока она не угадает, какой именно... лежать на полу «Восьмого круга», с его обутыми ногами на ее спине, потому что он использовал Нору как подставку для ног и ничего больше - он даже не выпорол ее и не трахнул, и не поцеловал. Она была ничем, лишь мебелью.

- Ты слишком добра.

- Ладно, ты был невообразимым козлом.

- Так-то лучше.

- Хотя я любила это. Я любила быть твоей. Даже когда носила тот тупой кувшин с водой, чтобы полить ту тупую палку, я любила это. Я знаю, что ты пытал меня таким способом, потому что любил меня, потому что хотел, чтобы я была сильной.

- Ты всегда была сильной, Малышка. Я только хотел, чтобы ты была моей.

Нора снова прильнула к его груди, он наклонился и поцеловал ее в лоб.

- Я всегда твоя, - прошептала она. - Всегда была. И даже когда была с кем-то другим... я всегда была твоей.

- Знаю, - ответил он со всем присущим ему высокомерием.

Она зарычала от отчаяния и ярости. Незаслуженно, так незаслуженно, что эта несправедливость, пародия на честность случилась именно с Сореном... она могла бы кричать, могла бы плакать всю дорогу к небесам.

- Нет, ты этого не заслужил. Все не так должно было произойти. Не так должно было закончиться. - Нора ощутила кинжал в руке и хотела вонзить его в собственное сердце, чтобы дать ему отдохнуть от все этой боли. Может, именно так она и сделает.

- Нет? - спросил Сорен, в его голосе послышались нотки удивления. - Ты уже решила, как мы должны умереть?

- Да. Я много об этом думала.

- Это очень... по-католически, - ответил он.

- Я даже видела это. - Она закрыла глаза на мгновение. - Ты будешь одним из тех мужчин, которые с возрастом становятся красивее. Ты будешь как Кристофер Пламмер – привлекательный, даже когда тебе будет восемьдесят.

- Я как раз хотел поговорить с тобой о твоем нездоровом к нему интересе.

- Однажды, он ответит на мои письма, знаю, он ответит.

- Или вышлет судебный запрет.

Нора усмехнулась, когда в ее голове вспыхнула эта картинка.

- Все будет умиротворяюще, тихо... - продолжила она, - ты на четырнадцать лет старше меня. Мне пришлось столкнуться с этим фактом в день нашей встречи. Даже если меня собьет автобус в центре Манхеттена, ты умрешь первым.

- За что я глубоко тебе благодарен.

- Ты будешь дома читать Библию в своем любимом кресле у камина, и ты... ты заснешь. - Она видела все это в своей голове. Руку, держащую Библию... Библию, выскальзывающую из его пальцев и падающую на пол. - Там я и найду тебя, когда прокрадусь в дом ночью. Заснувшим в том кресле. И я пойму... пойму, что ты ушел. И поцелую твою прекрасную руку, поставлю Библию на книжную полку. Сниму твой воротничок и уйду. Я исчезну.

- В воздухе?

- Почти. Я поеду на север в монастырь мамы. Я подкуплю их, если потребуется, и они примут меня. Там я и останусь до конца своих дней.

- Сдаешься? Не похоже на тебя, Малышка.

- Совсем не сдаюсь. Я буду так занята, что мне потребуется тишина монастыря и никаких отвлечений. Я буду писать книги о нас, о тебе и мне. И Кинсгли и Джульетте, Гриффине и Микаэле, Заке и Грейс. Так я проведу свои последние годы.

- Я же говорил, что тебе запрещено писать обо мне.

- Ты будешь мертв. Какая тебе разница?

- Мой призрак затрахает тебя своим преследованием.

- А он будет трахать жестко? - подразнила она.

- Если будешь хорошо себя вести.

- Я не буду хорошей. - Она открыла глаза и улыбнулась ему. - Я буду грешницей до самого последнего дня. Я буду писать одну дикую, развратную книгу за другой. Я изменю наши имена, изменю места, изменю даты, детали. Но это будем мы, наша история. Я буду писать книги от третьего лица, чтобы Заку не захотелось меня убить. Он ненавидит романы от первого лица. Плюс, от третьего лица я могу описать насколько я красивая и сексуальная, и это не будет звучать высокомерно.

- Хороший план. Эти книги будут трагедиями или комедиями?

- И тем, и тем. Как и жизнь.

- Я буду героем в твоих историях? Или злодеем?

- Еще не решила, - призналась Нора. - Но обещаю одно... последним смеяться будешь ты.

- Тогда, это все, о чем я могу просить.

- И после того как ты засмеешься последним, я отложу ручку и засну. А когда проснусь, мы с тобой снова будем вместе. Мне будет пятнадцать, а тебе двадцать девять, и все начнется снова - ты и я. Так я пойму, что попала в рай.