Госпожа Мусасино - [52]

— Не думай, пожалуйста, что получишь согласие на развод! — в конце концов сказала она.

В день, когда Оно пришел к Митико с новостью об исчезновении жены, Акияма под предлогом редактирования переводов отправился на два-три дня на юг, в Идзу.[51] Сообщение о том, что и Томико уехала из дому, поразило Митико.

— Правда? — пробормотала она.

— Я думаю, в Осаку отправилась…

— Скорее всего, это так, но вот Акияма уехал путешествовать…

«Не может быть, чтобы они поехали вместе?!» — утверждать этого Митико не могла. Такое же опасение посетило и Оно, но он не решился озвучить его Митико.

— Все-таки попробуем подождать ответа из Осаки. Твоя свояченица должна все уладить. Да, Эйдзи-сан, и тебе с неделю будет тяжко. Во всяком случае, может быть, Юки-тян поживет у меня?

— Спасибо. Думаю, мы справимся. Может, нам с Юкико придется поехать в Осаку.

Они не знали еще, что сестра запретила Томико уходить от мужа, сказав, что не пустит ее в свой дом.

Каждую ночь Акияма доказывал жене необходимость развода и так же настойчиво предлагал Томико выйти за него замуж. После того как она посмеялась, что вряд ли у него получится развестись, он стал опасаться, а не было ли вызвано ее желание уйти из дому решением порвать отношения с ним. Чтобы удержать Томико, ему ничего не оставалось, как оформить их брак.

— Сама не люблю хлопоты и трудности и не хочу причинять их другим. Я не могу представить, чтобы такой тюха, как ты, мог расстаться с Митико. Да и Митико-сан жалко.

Это говорила она, которая сама не считала зазорным бросить мужа и ребенка.

Слова Томико подхлестнули Акияму. Услышав, что она намерена бросить дом, но собирается при этом ехать в Осаку, он был захвачен идеей поселиться вместе с Томико где-нибудь в Токио. Однако ему было трудно собрать деньги даже на невзрачное жилье. Из трех книжных издательств, где принимали его переводы, два уже прекратили свое существование. После того как Акияма потратил несколько дней в тщетных попытках наскрести денег, он оказался на грани отчаяния.

Отъезд Томико назрел. Она планировала сводить концы с концами, зарабатывая на жизнь швеей, но на самом деле у нее был тайный расчет, что родственники не оставят ее, если дела пойдут совсем плохо. К тому же она давно хотела заполучить деньги Акиямы, это было частью разработанного Томико плана-минимум.

В рёкане в Синдзюку она обсуждала с Акиямой, который должен был уехать к ней под предлогом путешествия, планы на будущее.

В ту же ночь Митико, напуганная известием об исчезновении Томико, проверила кабинет Акиямы и обнаружила, что из шкатулки пропал документ о праве на наследование дома.

Эту бумагу Акияма обещал вернуть Митико в качестве отступных при разводе. Так как она более всего надеялась на то, что муж не сможет без денег покинуть дом, потеря этого документа стала для нее окончательным доказательством того, что муж ее. бросил. Митико впервые засомневалась в том, правильно ли она сделала, не согласившись дать мужу развод.

Выйдя замуж, Митико имела смелость всегда выгораживать Акияму перед отцом и братьями, которые вели себя, как истинные представители самурайского клана. После их смерти она, единственная наследница рода, смотрела сквозь пальцы на выходки своего мужа. И вот сейчас, когда она потеряла оставленное ей наследство, у нее исчез смысл существования.

Все, что у нее осталось в жизни, — Цутому. Однако и он не отличался особым постоянством, не сумел быть верным их клятве даже в течение двух часов. Сейчас, когда Акияма бросил ее, эта клятва представилась реальным шансом выйти замуж за Цутому, но если у нее, которая на пять лет старше Цутому, не будет и наследства, он даже и не подумает хранить верность этой клятве. Да нет, Цутому уже сейчас забыл ее, ведь он живет в реальном мире, а не в мире клятв. Два-три дня тому назад она послала ему фотографию без всякой подписи, ту фотографию, где Цутому положил руку на плечо Томико.

Митико подумала, что для нее все кончилось.

Всю ноябрьскую ночь лил дождь. Стучал по старому карнизу, из разорванных водосточных труб со всех четырех сторон дома струями текла вода, их звук перерастал в причудливый хор голосов. Дождь отгородил от мира старый дом «Хакэ».

Оставшаяся одна, Митико бродила по комнатам. Стены и пол, на которые падал ее взгляд, мебель, служившая еще умершему отцу — все было отсыревшее и мрачное, как думалось ей в отчаянии. Казалось, это чувство было знакомо ей и раньше. Среди того счастья, к которому она привыкла здесь, в «Хакэ», где она ни в чем не нуждалась, ей иногда чудилось нечто угрожающее. Вот и канул в бездну семейный уклад, просчитанный рациональным стариком Миядзи.

Старик Миядзи был неверующим и не поставил в доме буцудан.[52] Поэтому, когда Митико скучала по отцу, она садилась за стол из красного дерева, которым Миядзи пользовался при жизни, теперь это был стол Акиямы, в который он складывал письма и другие бумаги. Сейчас, когда муж бросил ее, она села перед этим столом, и воспоминания об Акияме снова всплыли в ее голове. Она давно перестала любить мужа, но все-таки он был частью того мира «Хакэ», который Митико так бережно старалась сохранить. На людях Акияма называл Митико женой — это положение лучше всего соответствовало ее возрасту. Только сейчас она почувствовала, насколько привычным стало для нее это положение.