Господин Ветер - [51]

Митя вспомнил этот колодец, он стоял и смотрел вниз, в воду, его завораживали движения ее тела, и он бросал туда камень за камнем, и она поедала их, чмокая, шевеля гладкими скользкими губами. За этим занятием его однажды застал сосед, и Мите запретили подходить к колодцу.

И сейчас, пространство, куда вошла Алиса, вдруг вытащило эти воспоминания из детства. Однако, приобретая резкость, предметы изменили формы: веревка стала тропинкой, а колодец странным сумрачным лесом. Лес и впрямь был необычен: толстые, в два-три обхвата стволы деревьев, зеленое, полное листьев небо, где солнце давно заблудилось и лишь редкие зайчики достигали земли и невысокой травы. Темная тропинка петляла между столь же темных стволов.

Алиса, светлое пятно впереди, похожее на игру света в листьях, на летящую крупную бабочку, на… Стоило Крису подумать о бабочках, как они появились, наполнив лес шелестом крыльев. Он вдруг понял, что способен видоизменять окружающее пространство по своему желанию, надо лишь не терять Алису, ибо ее движение — единственная нить, сшивающая этот бесконечный узор, и, потеряв ее, мир рухнет, рассыплется словно детская мозаика-пазл на множество частей, погребая под собой цветной осколок — самого Кристофера.

И он бежал следом за ней сквозь воздух, который был прозрачным и вязким, нет, Кристофер не встречал сопротивления, просто все движения замедлялись, казалось, не воздух, а само время стоит недвижно между темными стволами.

И он бежал следом за ней и пока не добрался до поляны. Точка по имени Кристофер, на пересечении множества возможностей, в мире, где каждый шаг длится вечность, где след от полета бабочки над цветами висит словно радужная лента, и, если захотеть, можно вернуться и дважды увидеть падение с дерева одного того же листа. Алиса стояла на другой стороне поляны лицом к Крису. И он ждал, он знал, что обитатели этого леса столь же необычны как и сам лес, они уже идут к этой поляне, ибо она предназначена…

Он хотел что-то спросить, но Алиса поднесла палец к губам и прошептала:

— Тише, Павлик, он спит.

Однако, эти слова были произнесены не Алисой, а Светкой. Крис проснулся. Но перед глазами по прежнему был сказочный лес. Правда, плоский — рисунок на стене комнаты Маши Большой, иллюстрация к «Последнему Единорогу», хорошей книжке про колдунов и волшебников, про самого единорога. Он стоял на большой поляне, среди деревьев с темными стволами, среди густой зеленой травы, и бабочки с крыльями в человеческую ладонь летали вокруг. Алисы на нарисованной поляне не было, да и быть не могло.

Через несколько мгновений мир Кристофера расширился и включил в себя Пашку, смотрящего мультики, Светку и Боба, прошедствоваших на балкон, шум деревьев, слова — бу-бу-бу на кухне и более отчетливые на балконе. Кристофер снова закрыл глаза и прислушался.

— Да я никогда в эти игры не играла, играла она, знаешь, как она возбуждалась, даже кончала. А мне по приколу… Я быстро от нее устала. Да и Славик к тому-же.

— Тебе по приколу, а есть розовые, которые на мужчин вообще смотреть не могут, — отвечал Боб. — То есть, происходит некое смещение сознания. Только женщина может понять женщину и все такое. Причем пассив очень красив. Ха-ха. А активные как правило мужчины в юбке.

— Это очевидно. Но Катерина может нравится парням. Не такая уж мужик.

— Да я ее и с мужиками видел. Она же теперь здесь такую деятельность развернула.

Они вышли с балкона и прошли мимо Кристофера.

— Спит как сурок. Завидую я хипанам.

— Я не сплю. Я давно вас слушаю.

— Там чай уже готов. Маша Большая пришла. Ты же знаешь, у нее сегодня бездник.

— А мне и подарить-то нечего.

— А ты спой для нее.

Кристофер вышел на кухню и еще из-за плеча Боба увидел Машу Маленькую. На самом деле Маша Маленькая была по размерам раза в два больше Маши Большой. Полная белокожая рыжеволоса девица, вся в фенечках, несмотря на то, хиповый прикид носила скорей из соображений моды и близости, ибо сама жила тихо с родителями, училась в местном педагогическом институте и по ночам работала санитаркой. Белая одежда, которую она очень любила, делала ее еще больше. Маша же Большая, хозяйка квартиры, была миниатюрной женщиной, сухой, в лице ее угадывалось что-то бурятское или татарское. Кроме двух Маш, на кухне еще сидела Ширли, веснушчатая большеротая веселая девица с двумя «школьными» косичками.

— Маша Большая, — сказал Крис, — поздравляю тебя с восемнадцатилетием.

— Ой, привет. Вот это сюрприз.

— Он специально приехал, — сказал Боб, — чтобы тебе новые песенки спеть.

— Теперь все в сборе. — Маша Маленькая улыбнулась. — Прошу к столу.

Вскоре салат был раскидан по тарелкам, а бутылка водки наполовину пуста. Разговор за столом крутился возле каких-то знакомых, затем снова перекинулся на Катерину, дескать, хорошо, что ее здесь нет. А Крис подумал: «Увидеть бы эту странную тетку-лесбиянку, о которой только весь вечер и говорят». И в этот момет зазвенел звонок.

Маша Маленькая проскользнула мимо Криса в коридор.

— Катерина приперлась, — узнав голос, прошептала Светка.

— Легка на помине. Меньше надо было ей кости перемывать.

— И что делать? — спросил Боб.