Господин с кошкой - [64]

Даже интересно, сколько времени он продлится.

Тем временем я научился снимать портреты айфоном. Именно айфоном, вот что интересно. У меня неплохо получается. Некоторые дамы говорят: не надо, не надо, я такая нефотогеничная, я всегда плохо получаюсь! А потом я им показываю, и они говорят: ого, вот это да, какая я миленькая, пришлите мне по мейлу, а?

Так что новая профессия подоспела.

Когда больше не смогу сочинять (надоест, или всё само закончится), заведу себе нетбук, возьму его в охапку, суну в карман айфон и устроюсь где-нибудь около кафе. Чтоб от ихнего вай-фая прикормиться.

Буду снимать людей на айфон. И за умеренную сумму посылать портрет по электронной почте. Если заказчику понравится.

Уличный айфонщик — поди плохо!

Haute couture

рассказывал мой покойный однокурсник Володя О.

Рассказывал знаменитый московский портной:

«В конце марта пятьдесят третьего года мне позвонили оттуда. И говорят:

— Вы знаете, Климент Ефремович Ворошилов избран Председателем Президиума Верховного Совета!

Я говорю:

— Очень приятно, но какое это имеет ко мне прямое отношение?

Они говорят:

— Ему таки надо пошить приличный костюм. Материальчик есть, настоящий инглиш. Приклад хороший: подкладка шелк, бортовка с конским волосом, пуговицы импортные. Портного нет. Вы таки согласны?

А что я мог сказать? Что нет, не согласен? Я говорю:

— Я таки согласен.

Сажают меня в машину. Машина едет, въезжает в Спасские ворота, меня ведут, приводят в комнату, показывают материал и клиента. Материал настоящий инглиш. Клиент тоже вполне.

— Здравствуйте, Климент Ефремович. Снимайте пиджачок, будем обмеряться.

Обмеряю, записываю на бумажке. Он говорит:

— А когда примерка?

Я говорю:

— Климент Ефремович, я знаю, что у вас сплошные срочные государственные дела. Поэтому я таки сошью вам костюмчик без примерки.

Он говорит:

— А получится?

Я говорю:

— Не бойтесь! Вы таки будете иметь приличный вид. А нет, вы меня расстреляете.

Он смеется.

Через две недели мне звонок. Звонят оттуда.

— Ну, как там костюмчик?

— Уже три дня как готов.

— Что же вы молчите?! — говорят.

— А я знаю, куда вам звонить? — отвечаю.

Сажают меня в машину. Машина едет, въезжает в Спасские ворота, меня ведут, приводят в комнату. Там Климент Ефремович. Достаю костюм. Он примеряет. Сидит, как на артисте! Он улыбается. Благодарит. Жмет руку. И говорит:

— А сколько я вам должен за работу?

Я говорю:

— Вы мне ничего не должны. Я просто счастлив, что Председатель Президиума Верховного Совета будет-таки иметь приличный вид! Всё, всё, до свиданья!

Меня ведут, сажают в машину, тут подбегает военный, дает конверт: от Климента Ефремовича.

Сажусь в машину, открываю конверт. Три тысячи рублей.

Ай! Председатель Президиума Верховного Совета мог-таки дать больше!»

Утренний самолет

всё прекрасно, всё так ясно..

— Что мы будем делать? — тихо спросила Саша, глядя в потолок.

— Просыпаться, — сказал Алексей Ильич. Вздохнул и добавил: — В прямом и переносном смысле.

— И всё?

— Боюсь, что да.

— Ты правда боишься? — прошептала. — Или просто так сказал?

— Неважно, — ответил он. — Юлия Кирилловна прилетает в час. В три она будет здесь. Сейчас одиннадцать.

— Я уйду, конечно, — покорно сказала Саша. — Но скажи, неужели мы будем общаться на кафедре, как будто ничего не было? Ты мне будешь говорить: принесите, сделайте, позвоните? А я буду отвечать: хорошо, Алексей Ильич, сейчас, Алексей Ильич? Так, да? Да?

— Я увольняться не собираюсь, — сказал он. — И тебе не советую.

— Хорошо, — тоненько и сипло сказала она и задрожала всем телом.

Он скосил на нее глаза. Приподнялся на локте. По ее лицу текли слезы. Двумя ручейками. Подушка потемнела. Внезапное бешенство охватило его.

— Вставай, — закричал он, садясь в постели. — Начало двенадцатого! Бегом в душ! И одеваться! И мне надо тут прибрать, следов не оставить!

— Я люблю тебя уже четыре года, — зарыдала она. — И ты это знал, знал!

— Вставай, Юлия Кирилловна скоро приедет! — нарочно жестоко повторил он.

— Она не приедет, — сказала Саша и вытерла слезы.

— То есть? — нахмурился он.

— Я ей позвонила сегодня в семь утра, на сотовый. Пока ты спал. Поймала ее в аэропорту. Я ей все рассказала. И дала послушать, что ты мне ночью говорил. Я записала на диктофон и дала ей послушать. И она сказала, что пропади ты пропадом и что я могу взять это сокровище в подарок. Леша! Она мне тебя подарила! Какая она добрая… — Саша опрокинула Алексея Ильича на спину, обняла, легла сверху, — и какой ты у меня хороший… Ты теперь мой, мой, мой…

Она покрывала его лицо и плечи мелкими поцелуями, а он смотрел в потолок и думал, что это, в общем-то, неплохо и даже очень мило. И что для начала надо попить чаю.

Когда они сидели в кухне, раздался звонок в дверь.

Кто там? Почта, заказная бандероль. Он отворил. Вошел почтальон, за ним двое крепких парней.

— Беги отсюда, сучка, — буднично сказал парень Саше и спихнул ее с табурета.

— Леша, дай ему в морду! — закричала Саша.

— И ты, козел, тоже беги, — сказал другой парень Алексею Ильичу.

Саша побежала по лестнице вниз.

Алексей Ильич побежал за нею. Догнал, уцепился за рукав.

— Не тронь меня, слабак! — зашипела она.

А снизу послышался мерный стук каблуков по ступеням. Юлия Кирилловна приехала. Всё громче, громче, громче…