Господин Пунтила и его слуга Матти - [4]

Значит, ты несчастлива? Я тебя понимаю. Мой тебе совет – брось этого атташе. Разве он мужчина?

Ева(видит, что Матти ухмыляется). Я только сказала, что, кажется, мне с ним вдвоем скучно.

Пунтила. А я что говорю? Выходи за Матти. С ним не соскучишься.

Ева. Папа, ты невозможный человек! Я только сказала – кажется. (Матти.) Отнесите чемодан наверх!

Пунтила. Постой! Вынь-ка сперва пару бутылочек! Мы с тобой, дочка, сейчас обсудим за бутылочкой – подходит мне атташе или нет. Ты хоть помолвлена с ним?

Ева. Нет, о таких вещах мы даже не разговаривали. (Матти.) Не открывайте чемодан.

Пунтила. Что? Вы еще не обручились? За три дня? Чем же вы занимались? Что же он за человек после этого? Вот я – в три минуты обручусь с кем угодно! Давай его сюда, твоего атташе, а я приведу всех судомоек и покажу, как я обручусь – молниеносно! Давай бутылки, там бургундское. Нет, лучше давай ликер!

Ева. Нет, больше пить я не позволю! (Матти.) Отнесите чемодан ко мне в комнату, вторая направо.

Пунтила(в испуге, видя, что Матти поднимает чемодан). Евочка, это нехорошо с твоей стороны! Неужели ты родного отца заставишь умереть от жажды? Обещаю тебе, я потихонечку выпью с кухаркой или с горничной бутылочку – и Фредрику дадим, видишь, он тоже помирает от жажды. Надо его пожалеть!

Ева. Я нарочно не ложилась спать, чтобы ты не будил служанок.

Пунтила. Я уверен; что Клинкманша – а где она, кстати? – сама с удовольствием посидит со мной. Фредрик устал, пусть идет спать, а я кой о чем поговорю с Клинкманшей, я давно собирался с ней поговорить, мы всегда были неравнодушны друг к другу.

Ева. Пожалуйста, возьми себя в руки. Госпожа Клинкман и без того разозлилась, что ты опоздал на три дня. Вряд ли она и завтра к тебе выйдет.

Пунтила. А я к ней постучусь – и все улажу. Я знаю, как с ней обращаться, в этом ты, Ева, ничего не понимаешь.

Ева. Я одно понимаю, что с тобой ни одна женщина слова не скажет, когда ты в таком виде. (Матти.) Несите чемодан. Хватит с меня этих трех дней.

Пунтила. Евочка, будь же умницей! Если ты против, чтобы я шел к Клинкманше, приведи сюда эту толстушечку – она экономка, что ли, – я хоть с ней кой о чем поговорю.

Ева. Папа, не доводи меня, не то я сама потащу чемодан и, наверно, по дороге нечаянно уроню его.

Пунтила в ужасе отшатывается. Матти уносит чемодан наверх. Ева идет за ним.

Пунтила(сражен). Вот как дочка обращается с отцом! (Поворачивается, собираясь уйти.) Фредрик, идем!

Судья. Что ты опять затеял, Иоганнес?

Пунтила. Уезжаю! Мне тут не нравится. А я-то спешил, приехал ночью, а где объятия, где поцелуи? Пусть я похож на блудного сына, Фредрик, но для него заклали тельца. А что, если бы его встретили попреками? Нет, вон отсюда!

Судья. Куда?

Пунтила. И ты еще спрашиваешь? Разве не видишь, что мне родная дочка рюмки водки жалеет? Выгоняет ночью из дому, приходится искать, кто мне даст бутылку-другую!

Судья. Пунтила, образумься, где ты возьмешь водку в три часа ночи? Без рецепта тебе даже в аптеке спирту не дадут, это запрещено законом.

Пунтила. И ты меня предаешь? Значит, мне никто не даст законной водки? Нет, я тебе покажу, как я достаю законную водку хоть днем, хоть ночью.

Ева(на лестнице). Папа! Сейчас же сними пальто!

Пунтила. Тише, Ева! Чти отца твоего и матерь твою – и долголетен будешь на земле. Хорош дом, где из гостей тянут кишки и вешают сушить, как белье на веревку! И жены мне тут нет! Я тебе покажу, будет мне жена или нет! Скажи своей Клинкманше, мне ее общество не подходит! Для меня она как неразумная дева, которая забыла налить масло в светильник[2]. Нет, вон отсюда! Как загремлю, так все повороты от страха распрямятся! (Уходит.)

Ева(бежит вниз). Эй, кто-нибудь! Задержите этого господина!

Матти(за ней). Поздно. Уж очень он прыткий.

Судья. Пожалуй, я ждать не стану. Годы мои уже не те, Ева, а с ним, наверно, ничего не случится. Ему всегда везет. Где моя комната? (Идет наверх.)

Ева. Третья справа. (Матти.) Придется нам посидеть и проследить, чтоб он не напился со служанками и не стал с ними фамильярничать.

Матти. Да, это очень неприятная штука, когда хозяин с тобой запанибрата. Я служил на бумажной фабрике, так тамошний сторож потребовал расчета за то, что господин директор стал его расспрашивать, как поживает его сын…

Ева. Все злоупотребляют слабостью отца. Он слишком добрый.

Матти. Для всех счастье, что он хоть иногда напивается. Он становится такой добрый, что даже зеленого змия готов погладить, если он ему привидится.

Ева. Мне не нравится, что вы так говорите о своем хозяине. И прошу вас не понимать буквально то, что отец говорит – хотя бы про атташе. Я не желаю, чтобы вы разболтали все его шутки.

Матти. Ах да, про то, что атташе – не мужчина. На это можно смотреть по-разному. Служил я у одного хозяина, а у него была дочка, вот она зовет меня в купальню и говорит: «Ах, подайте мне мой купальный халат, я так стесняюсь! На меня все мужчины смотрят, когда я вхожу в воду!» А сама стоит передо мной в чем мать родила!

Ева. Не понимаю, что вы имеете в виду.

Матти. Ничего, просто рассказываю, чтобы вы не скучали. Когда я с господами говорю, я ничего не имею в виду, и вообще у меня своего мнения нет – они этого не любят.