Господин посол - [28]

Скотт рассмеялся.

- Держу пари, что нет.

- Нет, думаю, ты его вновь недооцениваешь, - возразил Джош, качая головой. - Сомневаюсь, что две недели назад Фрэнк знал что-нибудь про ООН, но готов поспорить, сейчас он знает очень много. Держу пари, он только про это и читает. Наверняка, конечно, я не знаю, но представляю его так. Он никогда не скажет, и никогда не покажет, что он знает. Но попытается узнать как можно больше, и будет делать это изо всех сил. Первое, что ты должен усвоить, - он будет знать об этом больше тебя.

- Но он же говорил о быстрых действиях, - настаивала Патрисия.

- Не думаю, что три месяца - слишком много для того, что мы задумали, - сказал Джош. - Именно столько подготовка и займет.

- Когда вы с ним встречаетесь? - спросил Скотт.

- Он позвонит, - ответил Джош. - Думаю, на уикэнд. И я хочу, чтобы до этого мы собрались ещё раз. Кое-что нужно обсудить, и я не хочу, чтобы он это слышал. Не думаю, что ему нужно знать, что мы собираемся делать, когда получим деньги. Спорю, он нам не скажет, что собирается делать сам. Нам ни к чему, чтобы он знал, в чем наша цель.

Патрисия нахмурилась и покачала головой.

- Мы говорим, что не следует его недооценивать, Твердим, как он умен и тверд, и в то же время говорим, что ему нельзя верить и нужно таить от него секреты. Это сулит большие неприятности.

Джош кивнул.

- Хорошее замечание. Но все сводится вот к чему: что важнее - Фрэнк Коффи или наше общее дело? И кто умнее - Фрэнк Коффи или мы? Кто, Патрисия? Как ты думаешь?

Когда Джош уходил, Скотт попросил его закрыть дверь. Джош с треском её захлопнул.

Скотт сорвал с Патрисии простыню и принялся ласкать её шею, за ухом, накрыл ладонью грудь и крепко её сжал. Он знал, ей это нравится.

- Вот что я тебе скажу, балтиморка, - прошептал он с заговорщицким восторгом. - Позволь тебя кое-чему сегодня научить.

- Чему? - она насторожилась и встревожилась.

Он понял и ухмыльнулся, чтобы рассеять её опасения.

- О-о... проще простого. Скажем, парочку доз мы поделим по-братски.

- Ты опять про иглу! - возмутилась она. - А обещал с этим покончить!

Скотт пожал плечами, улыбка сразу потухла, он снял руку с её груди.

- Почему для тебя так важно, чтобы я тоже кололась? спросила она.

Он опять пожал плечами.

- Просто хочу поделиться с тобой ощущениями, - защищался он. - Дать тебе нечто по-настоящему хорошее...

Патрисия вырвалась и села. Лениво провела рукой по его гладкой, почти безволосой груди. Он такой загорелый, и все тело гладкое, мягкое, и вряд ли где можно найти волосок.

Он ответил на прикосновение, она почувствовала, как он расслабился, оскалился и лениво сцепил руки под головой.

- Не знаю, может, это хорошо, - сказала она. - Но с меня хватает таблеток. В тяжелые моменты они здорово помогают. Не думаю, что хочу большего, да и просто боюсь.

- Боишься, - повторил он. - Ладно. Вот что, балтиморочка, тогда сиди как собака на сене.

- Сукин сын, - тупо ругнулась она.

Она смотрела, как Скотт закрывает глаза, как его полная презрения усмешка превращается в ленивую улыбку. Она знала, что он снова уколется, не успеет закончиться день. Знала, чего стоят его обещания, ещё когда он их давал. В конце концов, её мать тысячи раз клялась бросить пить мартини, да и сама сотни раз обещала себе больше не пить дексамил...

- Мой принцип в том, - сказал Скотт, не открывая глаз, что в жизни нужно все хоть раз попробовать. Я пробовал даже героин, балтиморочка.

- Господи! - прошептала она.

- Не волнуйся, - успокоил он. - Меня без него не ломает.

- Будем надеяться.

- Во всяком случае, - он открыл глаза и оживился, - моя философия мне нравится. Она украшает жизнь. Так жить веселей. Разве нет? Разве нет, балтиморочка?

- Да.

Скотт кивнул.

- Не знаю, на кой черт нам сдалась революция? Мы знаем, как сгладить трудные дни. Мы не застряли в колее. Зачем менять?

Она принялась щекотать ему живот.

- А что с этим будет, когда мы получим выкуп за индийского посла и придется уйти в подполье?

Скотт рассмеялся.

- Дьявол, я и сейчас в подполье. Если бы полиция знала, кто я и где меня найти, за мной давно бы пришли.

- Да, но это совсем не то, о чем мы говорим, - возразила она.

- Я думал об этом. Для чего мы собираемся заварить кашу, балтиморочка?

- Я тебе говорила: вот в чем между нами разница. Я так не могу. Так, как мы живем, жить можно. Но нельзя так жить всегда. Мы никто. Мы не нашли себе места. Ни на что не можем повлиять. И никому не помогаем, даже самим себе. Мы ничего не можем изменить. У нас нет власти. Нет голоса. Я иногда чувствую себя пустым местом.

- Какая речь! - осклабился Скотт.

Она кивнула.

- Знаю. Люди вроде нас должны делать, а не просто говорить.

Скотт зевнул.

- Ладно, смотри. Впереди целый день. Мне скучно. Я слегка уколюсь. Присоединишься или нет?

- Господь с тобой, Скотти.

- Ну? Да или нет?

- Если тебе скучно, то скучно из-за меня.

- Не так.

- Чего ты хочешь от меня? Одну из наших любимых штучек? Просто скажи, и я... Если тебе скучно...

- Слушай, балтиморочка. Я немного ширнусь. Ты со мной или нет? Да или нет?

- Господи Боже, ну давай! Но только обещай, что мне на первый раз сделаешь полегче...