Господин Ганджубас - [6]
— В эту страну больше ничего не повезем, — слышал я частенько. — В Европу и Канаду — вот куда надо везти. Там не дадут большой срок, если попадешься. Они не все козлы, как американцы.
Тайно разрабатывались сделки. Многие, я уверен, осуществятся.
Мексиканец оказался прав насчет сотрудников иммиграционной службы. Напрасно я старался. Нам разрешалось звонить, и я связался с консулом Великобритании.
— Да, Говард, ваш паспорт отправили. Родители попросили передать, что любят вас. Они оплатили билет с открытой датой вылета, и его тоже отправили.
В конце концов я нашел сотрудника иммиграционной службы.
— Да, мы получили твой паспорт и билет, но они затерялись. Не дергайся. Мы решаем этот вопрос. Отыщутся.
По всей видимости, билеты и паспорта всех заключенных на какой-то стадии терялись. Нужно было просто ждать и не нервничать. Мы ничего не могли с этим поделать.
Было позволено пользоваться кассетным плеером. Я приобрел себе такой и каждый день отмахивал тридцать километров на беговой дорожке, слушая по радио забытые мелодии. Моя дочь Франческа, которой уже было четырнадцать, регулярно писала мне в тюрьму, что любит проигрывать мою коллекцию пластинок. В фаворитах числились Литтл Ричард, Элвис Пресли, Уэйлон Дженнингс и Джимми Хендрикс. Скоро мы сможем заводить диски вместе, и она познакомит меня с новой музыкой, которую я пропустил. Я загорел, меня одолели ностальгия и скука. За три дня до предполагаемой даты освобождения, 25 марта, я вышагивал по беговой дорожке, слушая новоорлеанского диск-жокея, который восторженно рассказывал о недавно прогремевшей британской группе Super Furry Animals. Ребята были из долин Уэльса. Слушая их, я захотел домой, и вдруг тюремный репродуктор протрещал: «Маркс, 41526-004, зарегистрируйтесь в иммиграционной службе!»
— У нас ваш паспорт и билет, — сообщил сотрудник иммиграционной службы. — К вашему отъезду все готово. Конечно, мы не можем назвать вам точную дату, но это будет скоро.
Настал и прошел день освобождения, минула еще неделя или около того. «Это делишки Ловато, — подумал я. — Он подговаривает дружков из УБН, чтобы меня не отпускали».
В четверг, 7 апреля, Комо, таец, который противился депортации семь лет и уже семнадцать лет гнил в тюрьме, выбежал мне навстречу:
— Бритиш, ты в списке! Сегодня вечером уезжаешь. Около часу ночи. Пожалуйста, оставь мне плеер.
Комо убирал офисы тюремного персонала и поэтому имел доступ к секретной информации. Он уже владел двумя десятками плееров, которые пытался всучить новичкам. Каждому старожилу, мотавшему долгий срок, требовался надежный приработок. Однако новости настолько обрадовали меня, что я тут же отдал плеер.
— Удачи тебе, Комо! Может, увидимся когда-нибудь в Бангкоке.
— Я никогда не поеду в Бангкок, Бритиш. Меня там убьют. Я американец. Останусь здесь.
— Здесь тебя тоже убьют, — сказал я, — но гораздо медленней и болезненней.
— Медленно — это хорошо, Бритиш, а очень медленно — еще лучше.
Я не рискнул никому сообщить про свое освобождение. Что, если это неправда? И потом, телефоны прослушивались. Узнав, что я уезжаю, власти могли бы вмешаться в мои планы.
Той ночью еще восемь человек покидали тюрьму: американизированный нигериец с британским подданством и семеро южноамериканцев.
— Тут все твое имущество, Маркс?
У меня было около сотни долларов, шорты, маникюрные кусачки для ногтей, расческа, зубная щетка, будильник, двухнедельной давности документы, подтверждающие дату моего освобождения, кредитная карта, которой я мог пользоваться в тюремных торговых автоматах, и пять книг, включая одну, написанную обо мне, «Охота за Марко Поло».
— Да, это все.
Я положил деньги в карман. Впервые за последние шесть лет. Странно. Как часто я буду вспоминать это? Впервые за шесть лет. Деньги, секс, выпивка, косяк марихуаны, ванна и индийское карри. Все за углом.
Остальные мои вещи положили в картонную коробку. Мне выдали пару голубых джинсов не по росту (штанины были сантиметров на тридцать длинней, чем нужно) и необычайно тесную белую футболку. Это называлось «принарядить», подарок от правительства США тем, кто вновь входит в свободный мир.
На нас надели наручники (цепей не было) и затолкали в маленький фургон. Затем мы подобрали еще двоих ребят с другого тюремного выхода. Один выглядел как латинос, другой скорее как европеец. Все молчали, воодушевленные собственными мыслями. Зашумел двигатель, и фургон направился к Хьюстону. Только начинало светать. К девяти часам мы чувствовали себя как сардины в консервной банке, которую поджаривают на огне. А к десяти уже сидели в огромной камере временного содержания в международном аэропорту Хьюстона, в окружении более полусотни преступников-иностранцев. Европеец спросил нигерийца:
— Ты откуда? — У него был сильный южноуэльский акцент. Я еще не встречал уэльсца в американской тюрьме и не слыхал, чтобы они там попадались. Я знал очень мало американцев, которые вообще слышали об Уэльсе.
—Ты из Уэльса? — прервал я.
—Да, — сказал он, глядя на меня с сильным подозрением.
—Я тоже.
—М-м-м! — Подозрение крепло.
— А из какой части? — полюбопытствовал я, немного подпустив акцента.
Русский серебряный век, славный век расцвета искусств, глоток свободы накануне удушья… А какие тогда были женщины! Красота, одаренность, дерзость, непредсказуемость! Их вы встретите на страницах этой книги — Людмилу Вилькину и Нину Покровскую, Надежду Львову и Аделину Адалис, Зинаиду Гиппиус и Черубину де Габриак, Марину Цветаеву и Анну Ахматову, Софью Волконскую и Ларису Рейснер. Инессу Арманд и Майю Кудашеву-Роллан, Саломею Андронникову и Марию Андрееву, Лилю Брик, Ариадну Скрябину, Марию Скобцеву… Они были творцы и музы и героини…Что за характеры! Среди эпитетов в их описаниях и в их самоопределениях то и дело мелькает одно нежданное слово — стальные.
Эта книга – результат долгого, трудоемкого, но захватывающего исследования самых ярких, известных и красивых любовей XX века. Чрезвычайно сложно было выбрать «победителей», так что данное издание наиболее субъективная книга из серии-бестселлера «Кумиры. Истории Великой Любви». Никого из них не ждали серые будни, быт, мещанские мелкие ссоры и приевшийся брак. Но всего остального было чересчур: страсть, ревность, измены, самоубийства, признания… XX век начался и закончился очень трагично, как и его самые лучшие истории любви.
«В Тургеневе прежде всего хотелось схватить своеобразные черты писательской души. Он был едва ли не единственным русским человеком, в котором вы (особенно если вы сами писатель) видели всегда художника-европейца, живущего известными идеалами мыслителя и наблюдателя, а не русского, находящегося на службе, или занятого делами, или же занятого теми или иными сословными, хозяйственными и светскими интересами. Сколько есть писателей с дарованием, которых много образованных людей в обществе знавали вовсе не как романистов, драматургов, поэтов, а совсем в других качествах…».
Об этом удивительном человеке отечественный читатель знает лишь по роману Э. Доктороу «Рэгтайм». Между тем о Гарри Гудини (настоящее имя иллюзиониста Эрих Вайс) написана целая библиотека книг, и феномен его таланта не разгадан до сих пор.В книге использованы совершенно неизвестные нашему читателю материалы, проливающие свет на загадку Гудини, который мог по свидетельству очевидцев, проходить даже сквозь бетонные стены тюремной камеры.
Сегодня — 22 февраля 2012 года — американскому сенатору Эдварду Кеннеди исполнилось бы 80 лет. В честь этой даты я решила все же вывесить общий файл моего труда о Кеннеди. Этот вариант более полный, чем тот, что был опубликован в журнале «Кириллица». Ну, а фотографии можно посмотреть в разделе «Клан Кеннеди», где документальный роман был вывешен по главам.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.