Господин Ганджубас - [46]

От железнодорожной станции отправился к полицейскому участку в Сент-Альдате. К тому моменту мне с трудом верилось, что события последних месяцев происходили в действительности. Хотелось перемотать жизнь к тому дню, когда я был отпущен под залог. Из участка вышел полицейский. Я спросил его, можно ли добраться на автобусе до Нортли. Он сказал, что уже слишком поздно, придется взять такси. Я отыскал телефонную будку и позвонил Рози в Нортли. Ответа не было. Я побрел на Лекфорд-роуд, где в последний раз соприкасался с реальным миром. Паб «Виктория Армз», куда я часто хаживал с друзьями, стоял все там же. Я зашел внутрь и был встречен гробовым молчанием. Меня узнали почти все. Джулиан Пето нервно заржал. Я спросил, где Рози. Она с Мифэнви была приглашена на вечеринку, куда он и сам собирался. К тому времени, когда мы приехали, Рози уже ушла. Я выпил пунша, выкурил несколько косяков. Джулиан отвез меня в Нортли. Рози пребывала в прострации. Только что ушел суперинтендант из полиции Темз-Вэлли, Филип Фэйрвезер, расследовавший мое исчезновение. Рози уложила меня спать. На следующее утро в новостях сказали, что Мохаммед Али стал чемпионом мира в тяжелом весе, победив Джорджа Формана, и что судья Олд-Бейли решил не взыскивать залог с тех, кто за меня поручился, несмотря на то что полиция знала о моем пребывании в Италии. Полицейское расследование закончилось. Интересы общества не требовали во что бы то ни стало установить мое местонахождение. Но я был жив. По крайней мере, уже не числился умершим шпионом.

В Нортли приехала погостить сестра Патрика Лэйна, Джуди, которой уже исполнилось девятнадцать. Мы не забыли друг друга, и ей не пришлось меня долго уговаривать поселиться вместе в Брайтоне. У Джуди было пятеро братьев и сестер. Я знал только Патрика, который вот уже год жил в добровольном изгнании во Франции, в Дордони, выращивая улиток. Мать Джуди недавно умерла от рака, отец сошелся с молоденькой. Старшие братья и сестры жили отдельно, младшие — в пансионах. Квартира в Брайтоне, которую прежде занимала семья, осталась в полном распоряжении Джуди.

И снова газетная шумиха улеглась так же быстро, как и вспыхнула. В квартире Джуди я чувствовал себя в безопасности и начал восстанавливать связи со старыми партнерами по бизнесу, в том числе с Джонни Мартином, Энтони Вудхэдом и Джарвисом. Они помогли продать «виннебаго» и снять несколько тысяч фунтов со счета в Швейцарской банковской корпорации, открытого мною год назад. Я написал Эрни и сообщил в письме телефон Джуди. Звонок раздался посреди ночи.

— Как поживаешь? Я думал, ты вышел из игры. Ну, так что стряслось? Чем ты занимался?

— Прости, Эрни. Думал, после всей этой газетной стряпни ты меня и знать не захочешь.

— А я и не читал ничего. Здесь ты мелкая рыбешка. Слушай, моя девчонка Пэтти приедет с тобой встретиться. Объяснит, что я надумал. Деньги на жизнь нужны? Она привезет десять тысяч долларов.

Энтони Вудхэд нашел в Лондоне пентхаус с видом на Риджентс-парк за чрезвычайно низкую плату. И сдал его, неофициально, нам с Джуди. Приехала Пэтти, передала информацию и код, которым я должен был пользоваться в телефонных разговорах. У Эрни имелся свой человек в нью-йоркском аэропорту Кеннеди, который гарантировал таможенную очистку какого угодно груза из любой страны, если упаковка не пропускает запах и товар прибывает рейсами «Алиталии». За это ему причиталось двадцать пять процентов от оптовой цены в Америке. Старый компаньон Эрни из Братства вечной любви по имени Роберт Кримболл брался экспортировать тайскую марихуану из Бангкока за тридцать пять процентов от американской оптовой цены. Доля посредников составляла сорок процентов. Пару тонн уже успешно ввезли и продали. Эрни интересовался, не знаю ли я кого-нибудь в любой из стран-поставщиков, кроме Таиланда, кто подрядился бы вывозить марихуану на самолете? Часть денег вперед, остальное — по реализации. Подобное знакомство помогло бы мне озолотиться.

Это был шанс, какой выпадает раз в жизни, но, перебирая свои связи, я не находил подходящей кандидатуры. Контакты с Мухаммедом Дуррани и Сэмом Ливанцем я утратил. И тут Джарвис вспомнил, что знает парня, который семь лет жил в Непале. Зовут его Джон Денби, или Старый Джон. Джарвис зазвал его в гости и познакомил с другом, то есть со мной.

Старый Джон был очень высокой, зрелой и мужественной версией Мика Джаггера. Он одевался как байкер и питал явную слабость к ожерельям, цепочкам, четкам, амулетам и полудрагоценным камням. Старый Джон в жизни не брал косяка в рот, а на жизнь зарабатывал, покупая и ремонтируя кухонные плиты. Говорил он мудрёно, и стоило на секунду отвлечься, как речь его казалась бессвязной. Складывалось впечатление, что его разум старательно обходит любые условности и общие места. Старый Джон уникально чувствовал стихию улиц. Это качество он приобрел на мостовых Фулема, как и свой акцент. Страстно любил футбол и крикет. Отец его учился в Оксфорде. Старый Джон был абсолютно искренен и честен. Лучшего друга никто и пожелать не мог.

Джарвис скрутил косяки и заварил чай. Старый Джон курил сигары «Том Тамб»