Господин двух царств - [10]

— Я познакомилась с ним в Афинах, когда Александр был там в посольстве своего отца, еще до того, как он стал царем. Я тогда была почти ребенком; моя грудь была еще совсем маленькой. Мой покровитель решил, что Птолемей вполне подойдет, хоть он и македонец. Мне он тоже понравился: он всегда был вежлив, никогда не злился и не стремился показать себя. Затем он уехал, а я стала взрослой женщиной и нашла себе покровителей, которые выучили меня всему в обмен на то, что я могла дать. В прошлом году, когда я узнала, что Александр собирается отправиться в Азию, я решила отправиться с ним.

— Не с Птолемеем? — задумчиво спросила Мериамон.

— Конечно, с Птолемеем. Мы снова встретились и заключили договор.

— Твой… опекун сказал что-нибудь на это?

— Мой опекун умер. В Афинах женщинам не разрешают жить самостоятельно, без мужской руки. А с наследником моего опекуна мы не поладили.

— И так ты уехала.

— Я намекнула и надавила, где надо, и мне разрешили уехать. Не думаю, что я скоро вернусь в Афины. Мне нравится такая жизнь, эта безумная охота за персами.

Таис и сама была неукротима. Хотя ее учили, воспитывали и выращивали, как дерево в саду фараона, она создала себя сама. Она не будет носиться верхом по полю битвы, как мужчина, вряд ли это ей подойдет, но она будет смотреть жадными глазами и прислушиваться к звону мечей. Таис будет ждать, когда вернется ее мужчина, чтобы увенчать его победу.

Они обошли далеко кругом погребальный костер. На другой стороне их со всеми почестями встретил воин, передал любезные слова своего начальника и пошел вслед за ними через поле битвы, готовый их защищать. Поле было пустынно, земля где взрыта, где утоптана, но ни одно тело не осталось лежать, искушая хищных птиц. Мертвые греки превратились теперь в кости на погребальном костре. Мертвые персы были предоставлены заботам соплеменников для совершения похоронных ритуалов, ничуть не менее ужасных, чем сожжение: персы не сжигали покойников, считая это осквернением священного огня, а поднимали их на вершины, чтобы хищные птицы склевали тело, а безымянные кости сбрасывали в яму.

Мериамон почувствовала перемену, когда они переходили вброд реку. Охранник шел теперь впереди, а Таис приподняла свои прекрасные одежды и без малейшего колебания шагнула в обжигающе холодную воду. Эта река была границей. Другой берег был персидским, хотя и находился сейчас в руках македонцев. Лагерь персов раскинулся, как город, широко по равнине и по окрестным холмам, без всякого порядка и системы, что было совсем не похоже на площади и прямые улицы македонского лагеря.

И тень ее чувствовала, и сердце ее видело вокруг мир одновременно странный и до боли знакомый. Мускусный аромат их духов, запах приправ с их кухни, шипящие и горловые звуки персидского языка слишком долго царили в ее стране. Даже лишенный воинов, которые теперь стали ранеными или рабами, и царственных женщин, этот лагерь мог быть только персидским. Мериамон поморщилась от запаха, который знала лучше всех остальных.

Слабый, но легко различимый, как запах раскаленного металла; тень ощутила прикосновение жара, глаз сердца уловил блеск огня. Маги бежали вместе со своим трусливым царем. Но их сила еще бродила там, где они были когда-то.

Гибкая песочно-коричневая фигурка появилась впереди, мелькая среди теней. Сехмет, мудрая кошка, избегала пеших переходов и сожжений. Она описывала круги вокруг Мериамон, удивляя встречных. Таис изумленно воскликнула:

— О боги, это еще что?

— Сехмет, — ответила Мериамон и протянула руки. Сехмет прыгнула и с привычной ловкостью забралась на плечо, удобно устраиваясь. Она мурлыкала. Мериамон называла это заклинаниями, охраняющими их обеих от враждебной магии.

— Это твоя кошка? — спросила Таис. Она казалась озадаченной.

— Сехмет сама себе хозяйка, — ответила Мериамон. — Она выбирает тот же путь, что и я. Главным образом если у нее нет более важных и интересных дел.

За эти слова Сехмет тут же вонзила ей в плечо когти, но лишь на мгновение, не до крови.

— Замечательно, — сказала Таис, которая быстро пришла в себя. — Женщинам Великого Царя будет о чем поговорить.

— Ты говоришь по-персидски?

— Ни слова, — ответила Таис. — Но мы как-нибудь исхитримся.

Шатер Великого Царя был гигантским, настоящим дворцом из шелка и золота, такой высокий и широкий, что внутри него находился целый холм. Стены были из шелка, их можно было передвигать, чтобы сделать одну комнату больше, другую меньше или объединить все в один огромный зал. Пол был устлан коврами, яркими, как цветущий луг. Обстановка была вся из золота и драгоценных камней, каждая комната — баснословной стоимости, все самое лучшее, что только можно найти.

Сейчас Дарию было бы неприятно видеть это. Ничего не было украдено и не испорчено зря, потому что этого потребовал Александр. Но македонские воины находились там, куда прежде разрешалось входить только принцам, они расположились на бесценных ложах, угрожая повредить доспехами нежную шелковую обивку.

Воины сказали, что женщин здесь нет. Позади этого шатра стояли другие. Посмеиваясь и подталкивая друг друга локтями, они предложили проводить туда Таис и Мериамон.