— Нет, — выдохнул он. — Нет, — прошептало движение воздуха за стенкой твердых, пожелтевших зубов. — Прошу вас…
Его ввалившиеся глаза неподвижно уставились в потолок.
Доктор вырвался из каюты, захлопнул дверь и закрутил болты. Потом он привалился к холодному металлу и опять содрогнулся от слез, вглядываясь в глубь отсека, он различил кучки людей, которые сгрудились у иллюминаторов и провожали глазами пустое пространство, где раньше была Земля. Одни ругались и сыпали проклятиями, другие плакали. Битый час он блуждал по коридорам и трапам, нетвердо держась на ногах и почти не помня себя, пока наконец не разыскал командира.
— Командир, никто не должен входить в каюту больного. У него чума. Это неизлечимо. Он лишился рассудка. Смерть наступит в течение часа. Прикажите заварить дверь.
— Что? — переспросил командир. — Да-да, конечно. Я отдам распоряжение. Непременно. Вы видели? Видели, как взорвалась Земля?
— Видел.
Они, как во сне, разошлись в разные стороны. Доктор присел рядом с женой, которая не замечала его, пока он ее не обнял.
— Не плачь, — сказал он. — Не надо. Прошу тебя, не плачь.
Ее плечи вздрагивали от рыданий. Он привлек ее к себе, хотя его самого бил озноб. Они сидели бок о бок не один час.
— Не плачь, — повторил доктор. — Думай о чем-нибудь другом. Не вспоминай Землю. Думай о Марсе, думай о будущем.
Они замерли с отсутствующими лицами, откинувшись на спинки кресел. Он закурил сигарету, но не почувствовал вкуса, передал ее жене и зажег еще одну.
— Как ты смотришь на то, чтобы оставаться моей женой еще десять миллионов лет? — спросил он.
— Я готова, — воскликнула она и, обернувшись к нему лицом, истово прижала к себе его руку. — Я с радостью!
— Правда? — спросил он.
