В третьих наши люди, как правило, не одеваются для визитов по моде примерно шестисотлетней давности.
Чулки и круглые пышные штаны с разрезами и гульфиком, широкополая шляпа, украшенная серебряными значками, сложного кроя жилетка с белой рубахой под ней, тяжелые башмаки на деревянной подошве и большая кожаная папка под мышкой — все это намекало, что передо мной или сумашедший, или ролевик-реконструктор, или иностранец.
Попытку секретарши оставить дверь приоткрытой я пресек, быстро вскочив и заперевшись изнутри. Старик, промаршировав все два метра от двери до стола, развернулся на месте, приложил руки к груди и поклонился:
— Господин барон! Я рад приветствовать вас лично! Это невероятное счастье, увидеть вас наконец воочию!
Значит, все-таки, сумасшедший.
— Какой еще — барон?
Старик вежливо осведомился:
— Вы Александэр Николае Могила?
Подавив желание проверить по ведомости как меня зовут, я кивнул.
— Вы родились в городе Грачевске в одна тысяча девятьсот семьдесят первом году?
Отрицать правду было как-то неловко, я снова кивнул.
— Вы происходите из старинного рода Могила?
Ну, кажется, в церковных книгах наша фамилия с восемнадцатого века встречается. Пришлось кивнуть.
— Значит, вы — барон Могила и мой, соответственно, работодатель.
Не желая спорить с безумцем я кивнул опять:
— Допустим. И что вас привело сюда?
Старик оглянулся, я тут же предложил ему присесть, но он сначала дождался, пока я сам займу свое место за столом, и лишь потом опустился на краешек стула, выпрямившись еще больше.
— Видите ли, ваша милость, я ежегодно отправлял отчеты. Зная, что вы заняты своими делами я занимался своими — управлял замком и хозяйством, распоряжался средствами, представлял вас в городском совете. Но сейчас я не могу заместить вас, необходимо, господин барон, ваше личное присутствие.
— Вот как? Почему же?
Старик говорил по-русски с легким акцентом, но вполне понятно.
— Как вы наверняка знаете, недавно в округе Эскенланд был проведен референдум. Народ нашей страны дружно проголосовал за отделение от федерации и восстановление древнего герцогства.
Сообщать, что первый раз слышу об Эскенланде, я постеснялся. Пожилой человек, иностранец, зачем грубить? У них в европах герцогств полно, ну еще одно отделилось… от кого, кстати?
— Да, вроде бы слышал что-то об этом. Но почему вы пришли ко мне?
— Потому что вы — барон Могила!
— Я?
— Вы!
Минуту мы смотрели друг на друга с милыми улыбками, и я в первый раз пожалел, что это не налоговая. Там все просто — они хотят денег и чтобы жертва искренне страдала, расставаясь с этими деньгами, а тут… чего он хочет от меня?
Видимо, прочитав вопрос на моем лице, старик слегка смутился, опустил глаза, нервно расправил складки на штанах и начал объяснять:
— Это вопрос процедуры. Мало назваться герцогством, надо и быть им! Герцогство без герцога — это смешно, не правда ли? Сейчас есть несколько претендентов на корону, но для подтверждения их права занять трон необходимо, чтобы в соответствии с древними законами нашей земли совет двенадцати владетельных баронов утвердил кандидатуру. — Я открыл было рот, но он, неправильно поняв, тут же зачастил. — Да, конечно, если бы претендент был назначен уже правящим герцогом, то он просто вступил бы в наследство, но поймите, последний раз трон занимали в шестнадцатом веке! Мы нашли прямого потомка правящей фамилии, это достойный человек, он понимает свой долг перед родиной и согласен занять трон, но без совета баронов его коронация была бы возмутительно беззаконной! Раз мы решили вернуть былые порядки, то обязаны соблюдать все положенные обычаи! Вам надо просто два месяца прожить в замке, а потом проголосовать за достойного во всех отношениях…
— И зачем это вам нужно?
— Нам? — Он непонимающе наклонил голову, потом подпрыгнул и радостно выпалил. — Чтобы войти в состав федерации, конечно!
Я помассировал переносицу, вспомнил, что он говорил, сформулировал вопрос и постарался максимально вежливо его изложить:
— Тогда нахрен выходили?
Старик тут же вскинулся, решительно сложил руки на груди и отчеканил:
— Это вопрос национальной гордости, господин барон! Одно дело быть всего лишь округом Средней Вендии и совсем другое — федеральной землей Эскенланд! Поэтому…
Он встал, выпрямился по стойке смирно и глядя куда-то мимо меня нараспев произнес:
— Я прошу вас, ваша милость барон Могила, вернуться в свой замок, чтобы лично подтвердить права на него и на земли, которыми вы управляете по праву благородной фамилии, и через два месяца принять участие в совете баронов, на котором будет выбран наш новый герцог!
Нет, он все-таки сумасшедший.
Так, начнем сначала.
— Вы… кстати, как вас зовут?
— Эгельберт фон Шнитце, ваша милость. Я уже двадцать два года ваш управляющий. — Он посмотрел на меня с удивлением. — А до того — тридцать лет помощник моего отца, Эгадайга фон Шнитце, прежнего управляющего замком и поместьем.
— Господин фон Шницель…
— Фон Шнитце, господин барон.
— Да хоть фон Шашлык! Почему вы считаете, что я — барон?!
— Но как же, ваша милость? Вы купили права на титул и замок почти двадцать три года назад. Э-э, господин барон?