Горюч-камень - [15]
— Мам, дай котоски! Мам, дай котоски!
Ванятке это явно не понравилось. Он перестал просить и недобро косил глазом в сторону немца. Тут-то и подала мать дымящуюся киселистую картофелину — прямо из кипящего чугунка.
— Мам, дай котоски! Мам, дай котоски! — не унимался немец.
И вдруг Ванятка размахнулся и залепил горячую картофелину прямо в лицо обидчику. Картофелина, прочертив липкий след на багровой щеке солдата, плюхнулась на пол. Немец взвыл от боли, схватился за щеку и, отшатнувшись от печки, заметался по хате под хохот игравших в карты солдат. Громко ругаясь, бросился к стоявшему под святым углом оружию.
Побледневшая от страха мать, почуяв недоброе, мигом схватила Ванятку на руки и выбежала из хаты. За ней, прыгнув с печки, устремился и Семка.
…По утрам глухо погромыхивало на востоке — фронт, как и месяцем раньше на западе, то отдалялся, то вновь приближался. И Мишка, просыпаясь, всякий раз думал, что где-то там бьется с врагами и его отец, и когда канонада приближалась, слышалась явственнее, радовался — гонят, значит, наши немцев.
Вражеские воинские части, проходя через село, так очистили крестьянские дворы и подворья, что из скотины остались только кошки да собаки. В Мишкином доме солдаты переловили всех кур: «Матка, кура — сюп, сюп!», забрали мед в кувшинах — с лета стоял в погребе на случай простуды. Бабушка попыталась было усовестить фрицев, но куда там.
— Грабители и есть, нехристи! — в сердцах заключила она, пряча в закутке дежку с ветчиной — авось не найдут, окаянные.
Однажды утром Мишка сидел на конике и чистил картошку в мундире. Картошка только что из печи, горячая, и он, дуя на пальцы, думал, что хорошо еще не всю картошку немцы взяли, а то есть было бы нечего.
Вдруг Мишка услышал чьи-то встревоженные голоса на улице. Выглянув в окошко, увидел бегущих по проулку людей — спешили зачем-то к Гаточке. Вошла бабушка, крестясь и бормоча молитву.
— Что там, бабушка? — спросил Мишка.
— Пленных ведут наших. По большаку. Немцы-то с собаками!
Мишка схватил фуфайку, на ходу одеваясь, бросился к двери. От порога вернулся и набрал из чугунка в карманы нечищенных картофелин.
— Гляди, не суйся близко! — бросила вдогон бабушка.
Ночью выпал снежок и подморозило, и первое, что услышал Мишка, выбежав за угол дома, это звонкий скрип снега. Казалось, он визжал, а не скрипел под множеством сапог, громким эхом отдаваясь в переулках.
Колонна пленных — человек тридцать — шла по шоссе через мост в сторону сельской церкви. Хмурые, израненные люди, кто в шинелях, кто в фуфайках, шли друг за другом в колонне по три. У кого рука на перевязи, у кого забинтована голова, некоторых, раненных в ногу, товарищи вели под руки.
По сторонам колонны, сдерживая на коротких поводках оскаленных овчарок, следовали немцы с автоматами на шее.
— Шнеллер! Шнеллер! — раздавалось в морозном воздухе.
Подбежавшие к обочине большака женщины страдальчески глядели на пленных и плакали, утирая глаза концами полушалков.
— Родные вы наши!
— Господи, порази их, немых иродов! Свалились на нашу голову, мучители!
Конвоиры резко и зло покрикивали на женщин, замахивались автоматами, теснили их в кювет.
Мишка стоял тут же и пристально всматривался в лица идущих. Что он ждал увидеть? Отца, который — все может быть — вдруг покажется сейчас в колонне, глянет в Мишкину сторону и заметит его, Мишку? Нет, только не это! Только не это!..
Мишка поискал в толпе сельчан Петьку — не нашел. Вдруг он увидел Веньку. По всему видать, тот только прибежал и что-то торопливо шарил за пазухой, в фуфайке, подпоясанной ремешком, взволнованный. Мишка увидел, как он вытащил из-за пазухи краюху хлеба и, протолкавшись вперед женщин, бросил в колонну. Ее на лету схватил кто-то из пленных — лицо его показалось до боли знакомым. На какое-то время в колонне возникла заминка. И тут один из конвоиров сорвал с груди автомат и двинул им Веньку. Тот, как стоял в снегу по колено, так и ткнулся в него лицом.
Вдруг Мишка увидел, что кто-то из колонны бросился к стрелявшему немцу и в мгновение ока вцепился ему в горло. Два тела в смертельной схватке покатились по снегу. Конвоиры спустили овчарок…
Женщины закричали, бросились, увязая в сугробах, к плетням. Веньку кто-то успел схватить и унести к домам.
Мишка тоже кинулся бежать. Сзади гремели автоматные очереди, раздавались крики немцев:
— Хальт! Хальт! Цурюк!..
Колонна продолжала путь, а на большаке остались недвижно лежать несколько пленных.
Убежав с большака, Мишка не пошел домой, а отправился к Петьке. Но того дома не было.
— В лес уехал Петрак, за дровами, — сказал Захар. — Топить нечем. Скирд соломы на гумне стоял — в печи сполотнили да битюгам на подстилку немые порастащили.
Захар лежал на печи, слегка постанывая.
— Что с тобой, дядь Захар? — спросил Мишка.
— Ономедни костыли подвели, шел по гололедке и загремел, — болит бок и тепло не помогает. К фершалу бы, да где он теперь…
— Ну, я пойду, дядь Захар!
— Пленных, слышно, гнали нонче?
— О! Что там было! Веньку Багра чуть не убили — он им хлеба бросил.
— Вот каты! Ну иди, Минька, я скажу Петраку, что ты был.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга рассказывает о героических делах летного и технического состава 135-го гвардейского Таганрогского трижды орденоносного авиационного полка. Автор — опытный воздушный разведчик. С июля 1943 года по май 1945 года он совершил 179 боевых вылетов, в основном разведывательных, с успехом выполнял самые ответственные задания. За подвиги Н. А. Бондаренко награжден пятью орденами и многими медалями. Но о себе он пишет скупо, главное для него — рассказать о боевых товарищах, о их героических делах.
Вскоре после победы в газете «Красная Звезда» прочли один из Указов Президиума Верховного Совета СССР о присвоении фронтовикам звания Героя Советского Союза. В списке награжденных Золотой Звездой и орденом Ленина значился и гвардии капитан Некрасов Леопольд Борисович. Посмертно. В послевоенные годы выпускники 7-й школы часто вспоминали о нем, думали о его короткой и яркой жизни, главная часть которой протекала в боях, походах и госпиталях. О ней, к сожалению, нам было мало известно. Встречаясь, бывшие ученики параллельных классов, «ашники» и «бешники», обменивались скупыми сведениями о Леопольде — Ляпе, Ляпке, как ласково мы его называли, собирали присланные им с фронта «треугольники» и «секретки», письма и рассказы его однополчан.
Может быть когда-нибудь уйдёт, наконец, из сердца эта боль о пережитом? Может быть забудется когда-нибудь эта война, забравшая всё самое дорогое и любимое? Может быть отпустят, наконец, эти воспоминания… Только надо ли забывать?…
Роман посвящен созданию первых военных самолетов, становлению советской авиации в двадцатые годы.Читатель встретится с уже известными по первой книге «Расколотое небо» героями: конструктором-самородком Щепкиным, талантливыми инженерами Шубиным и Томилиным. Автор правдиво передал тот духовный подъем героев, которых новая жизнь приобщила к активной общественной деятельности.
В конце Второй мировой Гитлер поставил под ружье фактически все мужское население Германии, от подростков до стариков, — необученные, плохо вооруженные, смертельно испуганные, они были брошены на убой, под гусеницы советских танков. Одним из таких Todeskandidaten (смертников), призванных в Фольксштурм в последние месяцы войны, стал 43-летний фермер из Восточной Пруссии Пауль Борн. Он никогда не был правоверным нацистом, но ему пришлось с оружием в руках защищать гитлеровский режим, пройдя через все круги фронтового ада и мучительную Todeskampf (агонию) Третьего Рейха.3 января 1945 года его часть попала под сокрушительный удар Красной Армии и была смята, разгромлена и уничтожена за считаные дни.