Горящая земля - [24]

Я ухмыльнулся и поскакал к воротам, где отец Беокка, мой старый и строгий друг, ожидал, чтобы нас благословить.

— Да будет с вами Бог, — сказал он, когда я подъехал к нему.

Я улыбнулся, глядя на него сверху вниз.

Беокка был хромым, седовласым, косым и косолапым. И он был одним из лучших людей, кого я знал, хотя ужасно меня не одобрял.

— Молись за меня, отец, — сказал я.

— Я никогда не перестаю за тебя молиться, — ответил Беокка.

— И не дай Эдуарду вывести людей из города слишком скоро! Доверься Стеапе. Он, может, и туп, как брюква, но он знает, как надо сражаться.

— Я буду молиться, чтобы Бог даровал им обоим здравое суждение, — ответил мой старый друг. Он протянул здоровую руку, чтобы стиснуть мою, затянутую в перчатку. — Как Гизела?

— Скоро снова разродится. А как Тайра?

Его лицо осветилось, как трут, охваченный пламенем. Этот уродливый калека, над которым насмехались дети на улицах, женился на датчанке удивительной красоты.

— Бог держит ее в своей любящей руке. Она — жемчужина огромной цены!

— Так и есть, отец, — ответил я и взъерошил седые волосы Беокки, чтобы слегка его позлить.

Ко мне галопом подлетел Финан.

— Мы готовы, господин.

— Открыть ворота! — крикнул я.

Повозка первой миновала широкую арку. Священные знамена опасно закачались, когда она двинулась по глубоким колеям дороги. Потом двести моих воинов в блестящих кольчугах поехали за повозкой и повернули на запад.

Мы распустили знамена, резкие звуки рога возвестили о нашем отбытии; солнце освещало королевскую повозку.

Мы были приманкой, и датчане ее увидели.

И началась охота.

Повозка катилась впереди, громыхая по проселочной дороге, что приведет нас к пути на Винтанкестер. Проницательные датчане могли бы задуматься — почему, если мы хотим отступить в более крупный бург, Винтанкестер, мы воспользовались северными воротами Эскенгама, а не западными, которые привели бы нас прямиком на винтанкестерскую дорогу. Но я сомневался, что их опасения дойдут до Харальда. Вместо этого он услышит, что король Уэссекса бежит, оставив Эскенгам под защитой гарнизона, набранного из фирда.

Люди фирда редко бывали испытанными воинами. Они были крестьянами и чернорабочими, плотниками и кровельщиками, и Харальд, без сомнения, будет испытывать искушение штурмовать стены города. Но я не верил, что он поддастся этому искушению, зная, что куда более ценный приз — сам Альфред — явно беззащитен. Датские разведчики расскажут Харальду, что король Уэссекса находится на открытой местности, путешествуя в медлительной повозке с жалкой парой сотен всадников. И войску Харальда — я не сомневался — будет отдан приказ пуститься в погоню.

Финан командовал моим арьергардом. Его работа заключалась в том, чтобы дать мне знать, когда вражеская погоня будет слишком близко.

Я оставался рядом с повозкой и, как только мы добрались до винтанкестерской дороги в полумиле от Эскенгама, стройный всадник быстро подлетел ко мне.

То была Этельфлэд, одетая в длинную кольчугу, похоже, сделанную из серебряных колец, плотно сплетенных поверх рубашки из оленьей кожи. Кольчуга туго обтягивала худенькое тело Этельфлэд, и я догадывался, что доспех застегивается на спине с помощью петель и пуговиц, потому что никто не может натянуть такую облегающую кольчугу через голову и плечи. Поверх кольчуги Этельфлэд носила белый плащ, подбитый красным; на ее боку висел меч в белых ножнах. Помятый старый шлем с нащечниками свисал с луки ее седла. Наверняка она воспользовалась шлемом, чтобы спрятать лицо, перед тем, как мы покинули Эскенгам, к тому же из осторожности прикрыла свои бросающиеся в глаза плащ и кольчугу старым черным плащом, который швырнула в канаву перед тем, как ко мне присоединиться.

Этельфлэд ухмылялась и выглядела такой же счастливой, как раньше, до замужества. Потом она кивнула в сторону покачивающейся повозки.

— Это мой сводный брат?

— Да. Ты уже видела его раньше.

— Не часто. Как он похож на отца!

— Похож, — сказал я. — А ты не похожа, за что я благодарен.

Это замечание заставило ее рассмеяться.

— Где ты раздобыла кольчугу? — спросил я.

— Этельреду нравится, когда я ее ношу. Он заказал ее для меня во Франкии.

— Серебряные звенья? — спросил я. — Их можно проткнуть даже сучком!

— Вряд ли муж хочет, чтобы я сражалась, — сухо проговорила Этельфлэд, — он просто хочет мною щеголять.

Я подумал, что это можно понять. Этельфлэд была красивой женщиной, по крайней мере, когда ее красота не затуманивалась несчастьем, — ясноглазая, с чистой кожей, с пухлыми губами и золотыми волосами. Она была умной, как и ее отец, куда умнее мужа, но ее отдали за Этельреда по единственной причине — чтобы мерсийские земли объединились с Уэссексом Альфреда. В этом смысле, хоть и ни в каком другом, брак оказался успешным.

— Расскажи мне про Алдхельма, — попросил я.

— Ты его уже знаешь, — парировала она.

— Я знаю, что не нравлюсь ему, — весело сказал я.

— А кому ты нравишься? — с ухмылкой спросила Этельфлэд.

Она придержала лошадь, оказавшуюся слишком близко к ползущей повозке. Поверх перчаток из мягкой кожи козленка Этельфлэд носила шесть ярких золотых браслетов с редкими драгоценными камнями.