Горячка - [56]

Впервые за много-много дней у нас была горячая еда, что вызвало давно позабытые переживания. После той крокодильей ночи я не помню, чтобы хоть что-нибудь ел, равно как и совместной трапезы. С той ночи мы даже не разговаривали друг с другом. Мы были вместе, но, одновременно, каждый был сам по себе, поглощенный собственными мыслями, держась в группе исключительно в силу инстинкта, по причине враждебности окружения, но не устанавливая с остальными хоть-какого-нибудь контакта.

Сколько времени мог длиться этот поход в состоянии шока? Присматриваясь теперь к своим друзьям, освободившийся, благодаря целодневным трудовым усилиям, радуясь мысли о том, что ждет меня завтра, я мог видеть, как низко они пали. Они были холодные и голодные. Свои порции они пожирали словно одичавшие грызуны, разрывая мясо зубами и урча от удовольствия.

Насытившись, все свалились на землю, там же, где и ели.

- Спасибо, Элияс, - с глуповатой старческой улыбкой произнес Пауло. – Это было здорово.

И, отупев от тяжести в желудке, они погрузились в дремоту.

ААА

Мое одиночество закончилось только на третий день.

Я выкорчевал уже все кусты и сбросил их все на кучу, где-то сбоку. Сейчас я находился на берегу озера, срезая бамбукоподобный тростник и укладывая его ровными кучками – там уже было с пять десятков стволов. Утирая пот со лба и проклиная дождь, я увидал перед собой Пауло.

- Полиция! – сообщил он. – А вы имеете разрешение на вырубку леса?

Глаза у него были подпухшие, с темными кругами, щеки бледные запавшие. Длинные, грязные волосы слиплись от дождя; подбородок был покрыт серой и жесткой щетиной… Две глубокие, порожденные усталостью морщины стягивали кончики губ вниз.

Пауло подтянул тряпку, служащую ему в качестве штанов, и поскреб подбородок.

- Будьте добры, мсье архитектор, - медленно произнес он. – Может, вы объясните мне ваш план. Ведь если бы оказалось, что я тоже могу поучаствовать… Если, конечно, не помешаю.

Старый добрый Пауло! Он снова был со мной. Исхудавший, обессиленный, возможно, даже в большей степени, чем остальные, но он стоял на ногах и был готов к действию! Меня охватила такая радость, что я невольно рассмеялся.

- Ладно, понял, - тут же разволновался тот и поднял руку. – Смеетесь надо мной! И громко! Если справишься и без меня, прошу пожалуйста! Валяй, руби тут деревья! Я и сам найду себе работу!

- Но, Пауло…

- Жопа ты с ручкой! Эгоист! Свинья! Отправлюсь сдыхать куда-нибудь в другое место, чтобы моя вонь не мешала мсье архитектору! Зодчий, блин! Кретина кусок!

В глазах у него была искорка, выдававшая, что шутит, хотя и не сильно, поэтому, я позволил ему закончить сценку.

- Лесоруб, ети его мать… Работник физического труда… Тарзан недоделанный!

Я смеялся. Мне было очень здорово с сознанием того, что Пауло вместе со мной. Это же давало утешение, приятное и оптимистичное чувство, приносившее мне огромное облегчение. Ожидающие нас ужасные сложности, работа, которую следовало выполнить, нелегкая ситуация: все это были мелочи, раз Старик был здесь и раз он смеялся!

Я попросил его присесть и поделился с ним холодным мясом, которое взял с собой, запивая трапезу водой из озера. Пока что ничего лучшего не было. А потом я ему рассказал.

- Форт? – спросил он. – То есть, практически, укрепленный замок? Вот здесь?

- Да, здесь.

- Договорились. Я с тобой, Малыш. А кроме того… - Жестом старого учителя он приложил мне указательный палец к груди. – Запомни, Малыш, мой опыт должен тебе пригодиться. Нечто подобное я уже строил в Гайяне в пятидесятых годах. А кроме того: еще один я построил неподалеку отсюда, в Того, в шестьдесят втором, вместе с военными… В общем, я с тобой. Объясни только, что ты собираешься сделать…



И мы начали нашу гигантскую стройку в самом сердце джунглей.

Малышка с Монтанем присоединились к нам в тот же самый день, и работы продолжались целый месяц, а точнее – тридцать три дня.

Не теряя времени, мы с Пауло начали строительство временного убежища, достаточно удобного, чтобы у каждого имелось сухое местечко и возможность отдохнуть. Пол мы сделали из бамбуковых стволов, уложенных на земле и поддерживаемых по бокам колышками из того же материала, вбитыми в почву. Все это было воткнуто между двумя росшими на поляне деревьями, что позволяло использовать последние в качестве столбов, удерживающих крышу. Тем вечером ночь нас застала тогда, когда мы сплетали пальмовые листья под руководством Малышки, но работу никто не прервал. Нам уже не хотелось спать иначе, как под собственной крышей. Мы изготовили – тоже из бамбука – скелет потолка, растянутый между древесными стволами с помощью лиан и подпираемый тонкими столбиками, стоящими вокруг нашего пола. Так что вместо стен у нас имелись решетки. И спадающую по обе стороны крышу.

Два-три часа работы в темноте – и убежище было готово. Малышка приготовила нам еду, которую мы съели уже "внутри". Каждый все еще был погружен в собственных мыслях, но я знал, что мы сделали огромный шаг вперед. В течение нескольких часов группа построила убежище: коробку, обеспечивающую лишь относительную безопасность, но являвшуюся нашей общей собственностью. Всего немного усилий, зато мы, ложась спать, испытывали наслаждение оттого, что на нас не капает вода. После этого, после этой хижины для нас было возможным все! Продолжение и последующие результаты совершенно не противоречили моим предположениям. Совсем даже наоборот.