Горячий лед - [40]

13

Гордеев минут пятнадцать стоял возле ворот Бутырской тюрьмы в ожидании Соболева. Он, конечно, мог бы пройти внутрь, но предпочитал оставаться на улице и дышать воздухом свободы. Наконец, Михаил Васильевич появился. Вполне бодрой походкой он подошел к Юрию и пожал тому руку.

— Добрый день. Как поживаете?

— Неплохо, — отозвался Гордеев. — Вы, я вижу, тоже.

— Это точно. Должен вас поблагодарить за беспокойство. Это же вашими стараниями я сейчас на свободе?

— Есть немного.

— Ну что ж, спасибо. Хотя я вам уже говорил, что ваши хлопоты были излишни. Я вполне мог бы дождаться суда и его справедливого решения за решеткой.

— Ну что вы, не стоит благодарности, — съехидничал Гордеев.

— Я обидел вас? — расстроился Соболев. — Простите. Вы действительно много для меня сделали.

— Все в порядке. Не берите в голову. Вы предупредили кого-нибудь, что выходите? За вами приедут?

— Нет. Хотел сделать, скажем так, сюрприз.

— Тогда давайте я вас отвезу домой, — предложил Юрий.

— Если вас это не затруднит, то буду вам очень признателен. Вы знаете, у меня ведь даже денег с собой на такси нет.

— Не переживайте, стоимость моих шоферских услуг уже включена в гонорар, — улыбнулся Юрий.

— Вы меня успокоили. Ну что, тогда поехали?

— Едем, — согласился Юрий, и мужчины направились к машине.

Всю дорогу до своего дома Соболев без умолку рассказывал о своем пребывании в тюрьме. Он удивлялся, недоумевал, возмущался, размахивал руками, излагал свою точку зрения на реорганизацию исправительных учреждений, предлагал решения, тут же подсчитывал их стоимость, требовал непосредственного участия Гордеева в дискуссии, посвященной этой важной проблеме, так что к концу пути Юрий изрядно подустал от разговорчивости своего пассажира.

«Наверное, соскучился по нормальному человеческому общению», — раздраженно думал про себя Гордеев.

Но наконец они свернули с Кутузовского проспекта во двор и остановились возле подъезда Соболева. Юрий с облегчением вздохнул:

— Ну, все, приехали. Идите домой и отдыхайте.

— Знаете, я был бы очень рад, если бы вы зашли ко мне и выпили кофе, — предложил Михаил Васильевич. — Сделайте мне такое одолжение, я хочу оказать вам хоть маленькую любезность за все то, что вы для меня уже сделали.

После такого витиеватого приглашения отказываться было неудобно, и Гордеев, скрепя сердце, закрыл машину и двинулся вслед за Соболевым.

Дверь открыла домработница.

— Здравствуй, Тамара, — поздоровался Соболев, шагнув в квартиру.

— Ах, Михаил Васильевич! Какая неожиданность, — всплеснула руками женщина. — Что же вы не предупредили, что вернетесь домой? Я бы приготовила вам ужин, все то, что вы любите.

— Не переживай, Тамарочка, успеешь, мы пока выльем с Юрием Петровичем кофе в гостиной, а потом, может быть, он согласится остаться на ужин.

— Нет! — испуганно вскричал Гордеев. — У меня очень мало времени. Буквально пятнадцать минут.

— Очень жаль, — совершенно искренне расстроился Соболев. — Но кофе-то мы выпить успеем? Проходите, пожалуйста. Тамара, а где Ирина?

— Не знаю, Михаил Васильевич, когда я пришла, ее уже не было. Зря вы не предупредили о своем возвращении, так бы Ирина Петровна непременно была дома и ждала вас. Представляю, как она расстроится, когда узнает, что вы приехали в ее отсутствие.

— Ну я же не на пять минут домой заскочил! — немного обиженно заявил Соболев.

Юрий вошел в уже знакомую ему гостиную и расположился на диване, за ним последовал Соболев, через несколько минут Тамара Дмитриевна принесла кофе, и хозяин продолжил начатый в машине разговор. Этого Гордеев выносить больше не мог, одним глотком выпил обжигающий кофе, вскочил с дивана, поблагодарил Михаила Васильевича за гостеприимство и пулей вылетел из квартиры. Соболев, немного обескураженный, остался один. Некоторое время он мерил шагами комнату, а затем поднял телефонную трубку и набрал номер Старостиной.

— Уля, привет, это я.

— Миша! Откуда ты звонишь? — обрадовалась Старостина.

— Из дома. Меня отпустили под подписку о невыезде. Твой адвокат постарался. Толковый парень оказался.

— Плохих не держим, — рассмеялась Ульяна. — Миша, сейчас я закончу все дела в салоне и приеду к тебе.

— Слушай, а может, не надо, завтра встретимся. А то Ирина вернется, неудобно будет, — вяло возразил Соболев.

— Да брось ты, я не собираюсь сегодня использовать тебя в целях удовлетворения своих низменных инстинктов, после тюряги ты, наверное, не готов к употреблению, так что твоя обожаемая Ирина не застукает нас в супружеской постели.

— Ну, все равно нехорошо, если она тебя здесь застанет, это какое-то неуважение к ней, что ли. Хотя после тюряги я как раз с удовольствием бы употребился.

— Я еду, — ответила Старостина и положила трубку.

— Уля, не надо, — прокричал Соболев уже коротким гудкам.

В этот момент Тамара Дмитриевна вкатила в гостиную сервировочный столик, уставленный различными яствами, издающими восхитительные ароматы. Соболев, уловив эти запахи, почувствовал дикий голод.

— Простите, Михаил Васильевич, я услышала конец вашего разговора. Я так поняла, сейчас приедет Ульяна? — спросила домработница.

— Да, а что такое?

— Тогда, может быть, я накрою стол на двоих? — желание услужить хозяину, только что вышедшему из заточения, так и сквозило в каждом жесте и слове домработницы.