Горячий камушек - [64]

Потребовалось пятнадцать минут, чтобы пролететь над Нью-Йорком и достичь Нью-Джерси, и Фэргас все время молчал. Он, казалось, немного расслабился, когда они очутились над более темными и спокойными нью-джерсийскими болотами, и произнес:

— Друг, я понятия не имею, что у тебя за проблемы, но ты вогнал мою душу в пятки, это уж точно.

— Виноват, — сказал Дортмундер. — Я очень спешил.

— Мне тоже так показалось, — Фэргас мельком взглянул на Буллока, который все еще спал. — Уж он удивится, когда очухается, — сказал Фэргас.

Но Буллок продолжал спать. Прошло еще четверть часа, и Дортмундер спросил:

— Что это там внизу?

— Что именно?

— Да вот это, вроде бледной полосы?

Фэргас посмотрел вниз:

— А, это шоссе номер восемьдесят. Знаете, один из этих строящихся суперхайуэев. Эта часть еще не закончена. А вообще-то, знаете, они устарели. Вот что идет на смену — маленький частный самолет. Почему, знаете ли…

— Она выглядит законченной, — сказал Дортмундер.

— Что?

— Эта дорога, там, внизу. Вроде как ее уже сделали.

— Ну да, только еще не открыли, — Фэргас был раздражен. Он хотел сообщить Дортмундеру замечательную статистику, касающуюся частных владельцев самолетов в Соединенных Штатах.

— Садитесь туда, — сказал Дортмундер.

Фэргас уставился на него.

— Что-о?

— Она достаточно широка для такого самолета, как этот, — сказал Дортмундер. — Садитесь…

— Зачем?

— Чтобы я мог сойти. Не беспокойтесь, я по-прежнему не намерен стрелять в вас.

Фэргас сделал вираж и описал круг над бледной полосой, бежавшей внизу по темной земле.

— Я не знаю, — сказал он с сомнением. — Там нет ни огней, ничего…

— Вы можете это сделать, — сказал уверенно Дортмундер. — Вы хороший пилот, я это вижу. — Он не имел никакого представления о пилотаже.

Фэргас подраспустил хвост.

— Ну, может, я и смог бы сесть туда, — произнес он. — Немного рискованно, но не невозможно.

— Хорошо.

Фэргас описал еще два круга перед попыткой. Он явно нервничал, и его нервозность передалась Дортмундеру, который едва не велел ему лететь дальше, чтобы найти местечко получше. Но ведь оно может и не найтись. Дортмундер не мог позволить Фэргасу приземлиться в каком-либо аэропорту, так что место заведомо должно быть необычным, а тут внизу, по крайней мере, была прямая полоса бетона достаточной ширины для посадки.

Каковую Фэргас и произвел с блеском, как только у него накопилось смелости сделать это. Он приземлился легко, как перышко, и уже через семьсот футов полностью остановил самолет и с улыбкой во всю физиономию повернулся к Дортмундеру.

— Вот это я и называю пилотажем, — сказал он.

— И я, — сказал Дортмундер.

Фэргас посмотрел на Буллока и вспыльчиво произнес:

— Я бы чертовски хотел, чтобы он проснулся, — он потряс Буллока за плечо. — Проснись!

— Оставьте его в покое, — сказал Дортмундер.

— Если он не увидит вас, — сказал Фэргас, — он ни за что в это не поверит. Эй, Буллок! Будь оно проклято, старик, ты пропускаешь все приключения! — Он опять ткнул Буллока в плечо, немного посильнее, чем раньше.

— Спасибо, что подвезли, — сказал Дортмундер и вышел из самолета.

— Буллок! — прокричал Фэргас, тряся и пихая своего друга. — Да проснись ты ради Христа!

Дортмундер исчез в темноте.

Буллок пришел в себя под градом ударов, сел, зевнул, потер свою физиономию, огляделся, поморгал, нахмурился и сказал:

— Где это мы, черт побери?

— Шоссе номер восемьдесят, Нью-Джерси, — ответил ему Фэргас. — Слушай, ты видел того мужчину? Смотри скорей, пока он не скрылся с глаз!

— Шоссе восемьдесят? Мы же в самолете, Фэргас?

— Да смотри же ты!

— Какого дьявола ты торчишь на земле? Ты хочешь устроить катастрофу? Что ты делаешь на шоссе номер восемьдесят?

— Он исчез из виду, — произнес Фэргас и вскинул руки вверх в отчаянии. — Я же просил тебя посмотреть, так ведь нет!

— Ты, видимо, пьян! — сказал Буллок. — Ты ведешь аэроплан по шоссе номервосемьдесят?

— Нет, я не веду аэроплан по шоссе номер восемьдесят!

— Ну а как это, дьявол его побери, называется?

— Наш самолет был захвачен, будь он проклят! Какой-то тип вскочил в самолет с пистолетом и…

— Тебе следовало быть в воздухе, и этого бы не случилось.

— Да там, в «Кеннеди»! Как раз перед нашим взлетом он ворвался с пистолетом и захватил нас.

— О, ну да, конечно! — отозвался Буллок. — И вот мы в прекрасной Гаване!

— Он не хотел в Гавану.

— Нет, конечно. Он хотел в Нью-Джерси. Он с оружием в руках захватил самолет, чтобы попасть в Нью-Джерси.

— Что я могу сделать? — завопил Фэргас. — Так оно и было!

— Одному из нас снится дурной сон, — сказал Буллок, — и поскольку ты за баранкой, я надеюсь, что мне.

— Если бы ты очухался вовремя…

— Да-да, ну-ну, вот ты и разбуди меня, когда мы будем у моста через Делавэр. Я не хочу пропустить выражения на их лицах, когда они увидят, как аэроплан подъезжает к кассовым будкам[3], — Буллок покачал головой и улегся снова.

Фэргас остался сидеть, по-прежнему полуобернувшись к нему, глядя на него сверкающими от ненависти глазами.

— Какой-то тип захватил нас, — произнес он подозрительно мягким голосом. — Это действительно произошло.

— Если ты будешь лететь так низко, — сказал Буллок с закрытыми глазами, — почему бы не остановиться у кафе и не тяпнуть по чашке кофе и сэндвичу?