Горячие моторы - [77]

Мы были свято убеждены, что парад победы на Красной площади в Москве – дело считаных дней. Атаки происходили ежедневно. Мы методично отбивали у иванов одну деревню за другой на участке между Истрой и Москвой. Мы каждый день считали остававшиеся до Москвы километры – 40, 35, 30… Господи, знай мы все наперед!

Охватившая было нас всех депрессия после одного боя, в котором нам пришлось поучаствовать в снег и мороз и без соответствующего зимнего обмундирования, улетучилась без следа благодаря успешному развитию наступления на Москву. Мы первыми вошли в Белград, ну а почему бы не въехать парадным маршем в Москву? Разумеется, все кругом ныли и ворчали, как и прежде, но, несмотря на нытье и ворчание, в воздухе витал дух скорой победы.

Операции теперь, причем успешно, совершали настолько малочисленные группы, что наш инструктор по тактике лишь криво улыбнулся бы, расскажи мы ему об этом.

Когда заканчивались боеприпасы, мы выбивали русских с позиций саперными лопатками, кинжалами и прикладами винтовок. Русские с ужасом взирали из прорытых в земле нор, как мы вдруг словно ниоткуда появляемся на своих мотоциклах. Пока какой-нибудь там Гриша из Казани или Иваново приходил в себя от изумления, мы спрыгивали с наших машин, и ему ничего не оставалось, как поднять руки. Знай этот Гриша, что у нас было по обойме патронов для винтовки, да еще, может быть, пол-ленты для пулемета, он повел бы себя по-другому, но он не знал, поэтому и предпочитал сдаться в плен[23]. Девиз мотоциклетных частей – «Дерзость плюс скорость равняется победе» – был актуален, как никогда прежде. Мы не сомневались, что уже к Рождеству погреем озябшие ноги где-нибудь в Кремле у «папы Сталина»!

1 декабря батальон вышел к леску около Коётова (так у автора, определить не удалось. – Пер.). Стрелки спешились и, разомкнувшись, стали наступать на деревню. Приказов не требовалось. Каждый день одно и то же! Мы уже назубок знали, как нам действовать! Гауптштурмфюрер Тиксен, прихрамывая, шел впереди с палочкой. Вернер со мной в коляске осторожно пробирался за Тиксеном. Мы уже не обращали внимания на то, что идти в атаку на мотоциклах вместе с пешими стрелками для нас небезопасно.

Зато мы хорошо знали, что сразу же после взятия этой деревни Тиксен станет криком призывать к себе мотоциклистов-посыльных. Так что лучше уж не терять его из вида. Не дай бог, еще придется ему и не раз, и не два крикнуть: «Посыльные!» Конечно, ничего не мешало и нам спешиться, но обычная заурядная лень заставила нас не слезать с машин. Все равно – обернись эта атака не в нашу пользу, так или иначе пришлось бы бежать к мотоциклам и уже верхом на них уносить ноги.

Русские отчаянно пытались удержать позиции, сдержать наш натиск – куда там! То тут, то там кто-нибудь из наших падал как подкошенный ничком в снег. Самое время было слезать с мотоцикла. Потому что приближаться к деревне на них вплотную было равносильно самоубийству. Вот мы и оставили машину в какой-то ложбинке и стали пробираться вперед за нашим Кришаном.

Мы все ближе и ближе подходили к домам. Раздавались разрывы ручных гранат, пулеметчики с ручными пулеметами короткими очередями вели огонь. Тиксен палкой показал на одну из изб, засевшие в которой русские яростно отстреливались. Пулеметчики сразу же отреагировали на сигнал гауптштурмфюрера. Один унтершарфюрер, пробравшись к хате, швырнул в окошко связку гранат – крыша дома чуть приподнялась и снова опустилась. К 13 часам деревня была в наших руках.

Пока стрелки прочесывали деревню, мы с Вернером направились к деревянным ящикам, сложенным около горящего дома. Вернер уже пригнал мотоцикл, делать нам было особенно нечего, и мы, сдвинув на затылок каски, широко расставив ноги, глядели, что делалось вокруг. В тыл гнали группу взятых в плен русских, в общем – обычная картина, как только мы чем-то овладевали. Пылавшая хата приятно грела задницы, иногда приходилось даже отодвинуться к ящикам – так припекало.

Наш Кришан, как мы прозвали его, втихомолку ковылял по главной улице. Видя, что мы сидим сложа руки, остановился, обреченно покачал головой и метров с тридцати крикнул:

– Вы совсем рехнулись? Спешите первым поездом на небеса отправиться?

Солдаты вокруг только усмехнулись. Вернер пробурчал про себя что-то весьма неприличное в адрес гауптштурмфюрера. И тут мой взгляд упал на эти самые деревянные ящики. Поняв, что в них, я, наверное, побелел как снег. Толкнув своего приятеля в бок, я заорал что было мочи:

– Прочь отсюда! Уходим!

И мы бросились наутек. Когда мы удалились на почтительное расстояние, до Вернера дошло, в чем дело. Это были ящики с боеприпасами! Оставшиеся от русских ящики с боеприпасами! Причем лежали они почти вплотную к огню. А мы придремать надумали в двух шагах от них! Очень скоро и на самом деле рвануло.

В ту же ночь нас разбудила стрельба. Выскочив на улицу, мы увидели, что деревню атакуют русские, каким-то образом проскользнувшие через наши посты боевого охранения. После непродолжительной стычки со стрельбой, перешедшей в рукопашную схватку, покой был восстановлен, можно было досыпать.