Горячее лето пятьдесят третьего... - [13]

— Меркулов и Абакумов ожидают?

— Пока только Меркулов, с доставкой Абакумова произошла задержка.

— Разберитесь с причиной, товарищ Поскрёбышев, распорядитесь напоить Меркулова чаем и впускайте Рокоссовского.

Обменялись рукопожатием, Рокоссовский покосился на газеты.

— Читали, товарищ маршал? — Сталин погасшей трубкой коснулся передовицы в Правде.

— Так точно, товарищ генералиссимус. Читал. Утром мне звонил Василевский[14]. Все войсковые части и подразделения ДВО в полном составе записались в добровольцы. СибВО и УрВО на очереди.

— Вас это удивляет, товарищ Рокоссовский?

— Меня нет, товарищ Сталин. Но от Александра Михайловича я услышал немало непечатных эпитетов.

— Его можно понять. Не должен целый министр узнавать такие новости из газет. Вы действительно перед ним виноваты.

— Я? — искренне удивился Рокоссовский.

— Ну, а кто, не я же. — усмехнулся Сталин, — Вы теперь секретарь Президиума ЦК по военным вопросам. Командующий УрВО[15] ещё не звонил?

— Мне нет, звонил Василевскому.

— И его непечатные эпитеты товарищ Василевский передал вам. — понимающе кивнул Вождь, — Товарищ Жуков умеет выражаться очень образно. Но, повторюсь, вы сами в этом виноваты. Про добровольцев мы с вами вчера обсуждали и пришли к единому мнению. Я это мнение озвучил, наш народ должен знать правду.

— Я даже не предполагал, что для решения такого вопроса достаточно просто обменяться мнениями. Тем более, что вы объявите об этом в Правде.

— Почему? Правда мне как родная, это голос партии и название у газеты хорошее. — опять усмехнулся Сталин, — Сегодня перепечатки появятся по всему миру. Сегодня весь мир прочтёт Правду.

— Шутите, товарищ Сталин? Правда здесь не при чём, я даже не предполагал, что такие вопросы решаются походя, без согласований, голосований и прочих процедур.

— Это плохо, товарищ Рокоссовский, что вы не знаете Советского законодательства. Ставлю вам это на вид, и требую в кратчайшие сроки устранить пробел в знаниях. У нас нет закона, запрещающего советским гражданам оказывать добровольческую интернациональную помощь. И нет закона, запрещающего их к этому призывать. Ваше мнение я узнал, Судоплатова известил, а остальных это вообще не касается. Несогласных, если такие найдутся, и даже просто недовольных, можно будет привлечь к суду, за попытку ограничить конституционные права наших граждан. Я вот всего второй день министр Внутренних Дел, а уже план действий наметил, и завтра же начну проводить его в жизнь. А вы чем занимались, товарищ Секретарь Президиума?

— Думал, товарищ Сталин.

— Это похвально, но мало. Для вас теперь очень мало. Вы теперь второй человек в Президиуме ЦК, второй человек в стране. Случись со мной завтра инфаркт с летальным исходом, и чего от вас ожидать Советскому народу? Снова будете два дня думать? Так не дадут вам времени. Обвинят в шпионаже, или попытке к бегству, вы же на Президиуме всё слышали. Президиум ЦК КПСС — это хищная стая. Ни в какой коммунизм они давно не верят, их от глупостей удерживают не законы, или моральные нормы, а мои клыки. Удерживают, пока они у меня самые большие.

— А вы, товарищ Сталин?

— Что, я, товарищ Рокоссовский? Я скалюсь, рычу и иногда вцепляюсь в загривок самому наглому.

— Опять шутите? Я не про то. Вы верите в коммунизм, товарищ Сталин?

— Только в военный коммунизм, товарищ Рокоссовский. Как способ управления в кризисной ситуации. В социальный строй не верю. На нынешнем этапе человеческого развития — это утопия, красивая сказка, а перед нами сейчас стоит вполне конкретная задача — победить. Для начала — в Корее.

— Американцы могут применить ядерное оружие, товарищ Сталин.

— Могут, товарищ Рокоссовский. Могут и британцы. Но лучше уж пусть они применяют его в Корее и Китае, чем в Москве, или Ленинграде. Это позволит нам выиграть время. Изделие РДС-6с уже запущено в серийное производство, скоро мы получим самый большой калибр, тогда и поговорим.

— Запущено в серию ещё до испытаний?

— Именно так. Изделие рабочее, в этом не сомневайтесь. А из испытаний мы устроим шоу для американцев. Пусть оценят, во что им обойдётся поддержка Черчилля.

— Это действительно крупный калибр, товарищ Сталин?

— Четыреста килотонн[16], товарищ Рокоссовский.

— Ни хрена себе. — незатейливо оценил маршал, — Здесь даже авиация не нужна, можно взрывать с подводных лодок возле побережья. Цунами все города смоет.

— Именно так они и посчитают. На самом деле, серийное производство изделия РДС-6с- это фикция, дезинформация. Пока мы можем производить всего по одному изделию в год[17]. Но корпусов сразу закажем полсотни, пусть боятся. Американцы, в этом вопросе, отстают от нас года на три, а британцы ещё даже не начали его изучать, разве что в теории. Именно так и делается большая политика, товарищ Рокоссовский. Привыкайте.

— Приложу все усилия, товарищ Сталин!

— Очень на это надеюсь, товарищ маршал. Корея — это только начало.

— Это я уже понял. Разрешите идти?

— Идите, товарищ Рокоссовский.

После Рокоссовского, Иосиф Виссарионович принял генерала армии Всеволода Николаевича Меркулова, своего заместителя в министерстве Внутренних Дел. То, что Меркулов считался человеком Лаврентия Берия, товарища Сталина нисколько не смущало, как и то, что по происхождению Всеволод Николаевич был потомственным дворянином. Берия интриговать больше не будет, он прагматик и реалист и не может не понимать, что любое его странное движение будет расценено как неблагодарность, с соответствующими последствиями. Не только для него одного, но и для его семьи, а свою семью маршал Берия очень любил.