Горячая «холодная война»: Юг Африки (1960-1990 гг.) - [63]

В Москве мы постарались сделать все для выполнения просьб лидеров ФРЕЛИМО. В частности, в дополнение к правительственному каналу оказания помощи из средств Советского фонда мира было выделено полмиллиона рублей для закупки различного оборудования – от пишущих машинок до железных кроватей для школ-интернатов. В те времена низких цен это была существенная сумма, хотя средств все же было выделено вдвое меньше, чем мы предлагали.

Вскоре после нашего возвращения, в конце мая 1975 г. в Лоуренсу-Маркеше была создана советская миссия связи, аккредитованная при Переходном правительстве Возглавил ее Аркадий Петрович Глухов, который с 1968 г. по 1973 г. работал советником в посольстве СССР в Танзании и установил там тесные контакты с руководством ФРЕЛИМО. Как и «Камарада Педру», он хорошо знал и уважал Эдуардо Мондлане и Жоакима Чиссано, который после гибели первого президента Мозамбика стал основной фигурой в связях с Москвой, в то время как Самора Машел большую часть времени проводил «в зоне боевых действий»[653].

Глава 10 Независимый Мозамбик. Гибель Машела

П. Н. Евсюков был членом советской партийно-правительственной делегации (именно так тогда они назывались, то есть партия ставилась впереди правительства) возглавляемой Л. Ф. Ильичевым, которая присутствовала на провозглашении независимости Мозамбика 25 июня 1975 г.[654] Его участие в этой делегации показало, что он пользуется явным уважением у мозамбикского руководства и лично у Саморы Машела, и это, очевидно, помогло ему «выиграть гонку» за пост первого посла СССР в новой независимой стране, хотя, по его словам, «некое звено в руководстве МИД высказывало, мягко говоря, сомнение в правильности назначения послами партийных работников», предпочитая «только своих, мидовских карьерных дипломатов»[655].

Евсюков прибыл в Мапуту в ноябре 1975 г. То, что он знал многих лидеров страны, а с Машелом даже делил тяготы похода в дни антиколониальной войны, способствовало его новой работе. «Во всяком случае, мне было значительно легче получить согласие моих африканских друзей», – пишет он, хотя и добавляет: «Но если говорить откровенно, то для меня лично не представляло больших или непреодолимых трудностей получить согласие московского руководства», поскольку за долгие годы работы в Международном отделе ЦК у него «установились хорошие деловые отношения со многими руководителями и работниками ведомств»[656].

Однако даже при таких благоприятных обстоятельствах ему было нелегко выполнить все просьбы и пожелания мозамбикского руководства. Так, Самора Машел хотел совершить свою первую заграничную поездку в качестве президента в СССР, ради этого он даже откладывал свои визиты в другие страны, но он и его окружение не знали, насколько трудно было советскому посольству «доказать в Москве целесообразность, своевременность и необходимость этого визита» и получить согласие хотя бы на краткую встречу Машела с Брежневым. Евсюков делает интересное замечание: «Леонид Ильич был уже больным человеком и проблемами Африки, похоже, не очень интересовался, доверяя всецело в этих вопросах мнению министра А. А. Громыко, помыслы которого были явно не проафриканские»[657]. После визита Машела в СССР, состоявшегося в мае 1976 г., «…всем казалось (а в наибольшей степени мозамбикским друзьям), что открыты возможности для будущего всестороннего развития советско-мозамбикских отношений»[658]. Однако, «дальнейший ход событий доказал нашу экономическую несостоятельность, вернее, неумение и даже нежелание по-деловому, с выгодой для себя и партнера использовать открывшиеся возможности», такие как использование природных ресурсов Мозамбика. Евсюков пишет о «государственной машине бесконечных согласований, требований предоставления все новых и новых расчетов»[659].

Оценку состояния двусторонних экономических связей, данную Евсюковым, практически разделяет Сержио Виейра. По его мнению, в годы, когда во главе СССР находился Л. И. Брежнев, они были «по сути своей хорошими» (он особо выделяет поставки в Мозамбик нефти на льготных условиях), но многие проблемы возникали из-за «очень сложной бюрократической системы министерства внешней торговли»[660].

Другое препятствие было не менее важным – разгоравшаяся в Мозамбике гражданская война[661], развязанная РЕНАМО. После достижения независимости Зимбабве эта организация была «подобрана» спецслужбами ЮАР, которая оказывала ей разностороннее содействие. Некоторые операции РЕНАМО, по существу руководимые Преторией, были специально направлены против проектов, осуществлявшихся при содействии Советского Союза. К наиболее трагическим последствиям привело нападение бандитов на поселок горняков Морруа, к северу от Замбези. Два человека из группы советских геологов, находившихся там, были убиты на месте, а 24 похищены. Из них двое умерло в заключении, пятеро смогло бежать, 15 человек, больных и изможденных, удалось освободить, большинство – через шесть месяцев[662]. К несчастью, все усилия выяснить судьбу двух геологов, Юрия Гаврилова и Виктора Истомина, которых ренамовцы отделили от основной группы, были тщетными. Единственное сообщение, которое было получено в Москве из Претории после установления двусторонних конфиденциальных контактов, было довольно нечетким: власти ЮАР полагали, что их уже нет в живых.