Горы моря и гиганты - [286]

Шрифт
Интервал

С. 662. …погруженные в сиенитовую породу… Сиенит — магматическая интрузивная горная порода с меньшим, чем у гранита, содержанием кварца; цвет — сероватый или розоватый.

…зелеными кристаллами авгита… См. примеч. к стр. 430–431.

…их окликнули по имени — Кураггару, Тафунду, Ментузи. См. примеч. к стр. 645.

С. 669. Я нарекаю тебя Таушан-Дагом, Заячьей Горой. Это словосочетание и его правильный перевод («заячья гора») встречается в составленном Дёблином списке арабских племен.

С. 671. Я не забыл про боль. И о гигантах мы помним. Повсюду воздвигнуты каменные пирамиды в память о них. <…> Мы ничего не утратили. Мы все это должны сохранить. Свои представления о значении памяти Дёблин изложил еще в диссертации 1905 г. «Нарушения памяти при психозе Корсакова» (которая начинается фразой: «Крепелин называет память самой общей основой всякой духовной деятельности»). Там, в частности, говорится (с. 14 и 22):

В психической сфере возможно присутствие физически-неприсутствующего; память смеется над физическим законом непроницаемости. Такое «застревание» в памяти вообще только и делает возможным накопление опыта; поскольку же органический индивид в любое время может «вернуть в настоящее» то, что уже прошло, свой опыт, — чтобы действовать, ориентируясь на этот опыт, — он, индивид, эмансипируется от настоящего. То есть память делает индивида независимым от непосредственных возбудителей, имеет своим следствием демеханизацию индивида. <…> Поэтому психические явления следует рассматривать как вневременное настоящее.

С. 672. …Великая изначальная власть (die grobe Urmacht). В «Горах морях и гигантах» это понятие упоминается один раз, здесь. В книге «Я над природой» (1928) оно, наряду с понятием «изначальный смысл» (Ursinn) занимает центральное место. В эссе Дёблин пишет об этих «сверхъестественных величинах»: «Но если мир — постоянно и внезапно, сейчас — становится реальным благодаря другой, сверх-могущественной изначальной власти, то мы чувствуем: мы причастны к этой тайне, которая обладает величайшей значимостью; только теперь все вещи обретают центр, особую надежность; существует якорь, и, быть может, мы сами держим в руке привязанный к нему линь» (с. 190–191).

С. 673. …Вязкой протоплазме. Протоплазма — содержимое живой клетки, включая ядро и цитоплазму, а также содержимое многих неклеточных образований в организме. В протоплазме осуществляются все жизненные процессы.

В книге «Море», в главе «Носители жизни», Шлейден описывает плазму как «удивительное жизненное варево»: «Носителем жизни является протоплазма, как называют это живое вещество». В книге «История развития универсума, жизни и человека» Ханса Вольфганга Бема (Штутгарт, 1923) есть глава «Тайна жизни в плазме». В книге Фрица Кана, в главе «Плазма», говорится: «Плазма есть постоянно движущийся химический механизм. Совокупность его движений мы называем жизнью». В книге Дёблина «Наше бытие» (1933) одна из глав называется: «О живой плазме и ее возникновении» (с. 154–158).

И Чернота делит ложе с людьми, прильнула к ним грудью: потому что свет исходит от них. Герой «эпической поэмы» «Манас» (1927) в конце концов, вернувшись с Поля мертвых, из человека превращается в божество — единое для всех людей бессмертное одухотворяющее начало. В самых последних строках дёблиновского эпоса (с. 371)[202] Манас описывается так:

Зов его — рыданьями, плачем прободен,
Расчленен рыданьями его зов.
И снова органно-гулок,
Как рев быка-гаура в подлеске:
«Вы, люди! Вы!
Не опускайтесь!
Не поддавайтесь!
Шива жив!
Вы же сами еще не живы! Нет еще! Пока нет!»
И возлег с ними в храме Шивы,
Потоком любви своей всех объял,
И полетел на пантерах дальше, из Кашмира в Бопал. Калением белым был — Светом,
Ждущим в Доме — кого-то, каждого,
Кто еще не дошел:
Желанный, Возвращающийся опять.
И — до сей поры не померк. Не померк.
Манас — не померк.

А в конце эссе «Эпилог» (1948) Дёблин произносит фразу, которая соединяет два важнейших для «Гор морей и гигантов» мотива: мотив грехопадения (см. примеч. к с. 534, Гиганты, и к с. 559, …человекосамцы и человекосамки) и запечатленный в последней фразе романа мотив духовности=света: «В каждый из наших дней повторяется грехопадение. Тем не менее нашему духу снится и он надеется, что чего-то достигнет — он сам не знает, чего» (VG 146).

В последних строках романа можно также усмотреть аллюзию на Песнь Песней, ибо библейская Суламифь говорит о себе: «Дщери Иерусалимские! черна я, но красива, как шатры Кидарские, как завесы Соломоновы» (1:1). См. также: «Положи меня, как печать, на сердце твое, как перстень, на руку твою, ибо крепка, как смерть, любовь; люта, как преисподняя, ревность; стрелы ее — стрелы огненные; она пламень весьма сильный» (8:6).


При составлении комментариев были частично использованы обширные комментарии Габриэлы Зандер к изданию 2006 г. Составители комментариев пользуются случаем, чтобы выразить госпоже Зандер самую искреннюю благодарность.

Цитируемые произведения Дёблина

Мчащиеся кони (роман, 1900, при жизни не публиковался): Jagende Rosse, JR 26–83.

Адонис. Новелла (1901–1902, опубликована 1923):


Еще от автора Альфред Дёблин
Подруги-отравительницы

В марте 1923 года в Берлинском областном суде слушалось сенсационное дело об убийстве молодого столяра Линка. Виновными были признаны жена убитого Элли Линк и ее любовница Грета Бенде. Присяжные выслушали 600 любовных писем, написанных подругами-отравительницами. Процесс Линк и Бенде породил дискуссию в печати о порочности однополой любви и вызвал интерес психоаналитиков. Заинтересовал он и крупнейшего немецкого писателя Альфреда Дёблина, который восстановил в своей документальной книге драматическую историю Элли Линк, ее мужа и ее любовницы.


Гамлет, или Долгая ночь подходит к концу

Альфред Деблин (1878–1957) — один из крупнейших немецких прозаиков 20 века. «Гамлет, или Долгая ночь подходит к концу» — последний роман писателя.Главный герой Эдвард потерял ногу в самом конце второй мировой войны и пережил страшный шок. Теперь лежит на диване в библиотеке отца, преуспевающего беллетриста Гордона Эллисона, и все окружающие, чтобы отвлечь его от дурных мыслей, что-нибудь ему рассказывают. Но Эдвард превращается в Гамлета, который опрашивает свое окружение. Он не намерен никого судить, он лишь стремится выяснить важный и неотложный вопрос: хочет познать, что сделало его и всех окружающих людей больными и испорченными.


Три прыжка Ван Луня. Китайский роман

Роман «Три прыжка Ван Луня» сразу сделал Альфреда Дёблина знаменитым. Читатели восхищались «Ван Лунем» как шедевром экспрессионистического повествовательного искусства, решающим прорывом за пределы бюргерской традиции немецкого романа. В решении поместить действие романа в китайский контекст таились неисчерпаемые возможности эстетической игры, и Дёблин с такой готовностью шел им навстречу, что центр тяжести книги переместился из реальной сферы в сферу чистых форм. Несмотря на свой жесткий и холодный стиль, «Ван Лунь» остается произведением, красота которого доставляет блаженство, — романтической, грандиозной китайской сказкой.


Берлин-Александерплац

Роман «Берлин — Александерплац» (1929) — самое известное произведение немецкого прозаика и эссеиста Альфреда Деблина (1878–1957). Техника литературного монтажа соотносится с техникой «овеществленного» потока сознания: жизнь Берлина конца 1920-х годов предстает перед читателем во всем калейдоскопическом многообразии. Роман лег в основу культового фильма Райнера Вернера Фасбиндера (1980).


Пощады нет

Вашему вниманию предлагается роман А. Деблина "Пощады нет".


Рекомендуем почитать
По ту сторону

Фредди Друммонд в 27 лет был уже профессором социологии и женихом дочери декана факультета. Но он имел опасную привычку к включенному наблюдению…


В тени алтарей

Роман В. Миколайтиса-Путинаса (1893–1967) «В тени алтарей» впервые был опубликован в Литве в 1933 году. В нем изображаются глубокие конфликты, возникающие между естественной природой человека и теми ограничениями, которых требует духовный сан, между свободой поэтического творчества и обязанностью ксендза.Главный герой романа — Людас Васарис — является носителем идеи протеста против законов церкви, сковывающих свободное и всестороннее развитие и проявление личности и таланта. Роман захватывает читателя своей психологической глубиной, сердечностью, драматической напряженностью.«В тени алтарей» считают лучшим психологическим романом в литовской литературе.


Простофиля

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Куда боятся ступить ангелы

«Слова - вино жизни», - заметил однажды классик английской литературы Эдвард Морган Форстер (1879-1970). Тонкий знаток и дегустатор Жизни с большой буквы, он в своих произведениях дает возможность и читателю отве­дать ее аромат, пряность и терпкость. "Куда боятся ступить ангелы" - семейный роман, в котором сталкиваются условности и душевная ограниченность с искренними глубокими чувствами. Этот конфликт приводит к драматическому и неожиданному повороту сюжета.


Евангелие от Иуды

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Прибой и берега

«Я хотел создать образ современного человека, стоящего перед необходимостью применить насилие, чтобы предотвратить еще большее насилие», — писал о романе «Прибой и берега» его автор, лауреат Нобелевской премии 1974 года, шведский прозаик Эйвинд Юнсон. В основу сюжета книги положена гомеровская «Одиссеия», однако знакомые каждому с детства Одиссеий, Пенелопа, Телемах начисто лишены героического ореола. Герои не нужны, настало время дельцов. Отжившими анахронизмами кажутся совесть, честь, верность… И Одиссей, переживший Троянскую войну и поклявшийся никогда больше не убивать, вновь берется за оружие.