Горы Маджипура - [7]

— В начале кинторского лета. Это единственное время года, когда район, где живут эти люди, становится хоть в какой-то мере доступным.

— Тогда у меня в запасе есть еще несколько месяцев.

— Совершенно верно.

Все это напоминало дурную шутку. Одна только мысль о безумном путешествии в ледяную арктическую глушь наполняла душу Харпириаса отчаянием.

— А если я откажусь от этого поручения? — спросил он после еще одной короткой паузы.

— Откажетесь? Откажетесь?! — Вруун повторял это слово так, словно не мог постичь его смысла.

— В конце концов, у меня нет никакого опыта путешествий в столь трудных условиях.

— Метаморф Коринаам будет вашим проводником.

— Разумеется, — мрачно произнес Харпириас. — Это значительно упростит дело.

Вопрос о его отказе взять на себя эту миссию, по-видимому, отмели в сторону. Харпириас подозревал, что снова поднимать его бесполезно.

Однако он понимал, что сам подпишет свой смертный приговор, если согласится отправиться в снежные пустоши Граничья. Поездка не обещает быть краткой и легкой, а переговоры с гордыми варварами представляются раздражающе утомительными и весьма продолжительными. Наверняка пройдет много времени, прежде чем он вернется — если ему вообще суждено вернуться — из северных земель, и после столь долгого пребывания в затерянном краю у него не останется никакой надежды вернуть себе прежнее положение при дворе лорда Амбинола. Все по-настоящему важные посты достанутся другим. Самое большее, на что ему в таком случае можно рассчитывать, это до конца жизни оставаться мелким чиновником. Но еще более вероятно, что он погибнет в этой бессмысленной и опасной экспедиции: возможно, заблудится во время сильного бурана или будет убит на месте жестокими горцами, когда они поймут, что он не корональ, а всего лишь мелкий служащий дипломатического ведомства.

И все это из-за одного белого синилиза! О, Любовин, Любовин, что же ты со мной сделал?

А может быть, есть все-таки хоть какой-то способ выпутаться из этой передряги? Долгая зима в горах закончится еще нескоро, а значит, до предполагаемого отъезда у Харпириаса есть немного времени для маневра.

Он осторожно проконсультировался с некоторыми старшими коллегами из департамента по связям с провинциями, пытаясь выяснить, так ли уж необходимо соглашаться на выполнение этого нового поручения. Существует ли в отделе какой-либо механизм, который позволил бы ему сослаться на важность и срочность своей нынешней работы в качестве причины отказа от посольства? Чиновники смотрели на него, словно он говорил на каком-то незнакомом языке. Может ли он отказаться под предлогом угрозы его здоровью? Они пожимали плечами. Как отразится на его карьере отказ от этого поручения? Это будет не чем иным, как полным ее крушением, отвечали они.

Он подумывал даже о том, чтобы воззвать к милосердию принца Любовина.

Однако отказался от этой идеи как от совершенно абсурдной.

А что, если обратиться к самому короналю?

Нет, опрометчиво, наверное, даже и пытаться: разве можно предстать перед лордом Амбинолом в качестве человека, отказывающегося от неприятных обязанностей? Что касается возможности обратиться через голову короналя к высшему правителю государства понтифексу Тагину Гаваду, уединившемуся в глубинах своего роскошного Лабиринта, то это уж было бы полным безумием и совершенно бесплодной попыткой.

Он все же кое-что предпринял: сочинил красноречивые и полные отчаяния письма своим влиятельным родственникам, занимающим высокие посты при дворе, и… оставил их лежать в папках неотосланными.

Проходила неделя за неделей. В Ни-мойе, где погода всегда мягкая и теплая, стало темнеть очень поздно. Лето, или то, что в Граничье Кинтора считалось летом, наверное, наконец наступало. Харпириас горестно думал о том, что день начала экспедиции в северные земли приближается со стремительностью горного обвала и избежать ее нет никой возможности.

— К вам посетитель, — однажды утром объявил его помощник.

Посетитель? Посетитель? Никто и никогда не приходил к нему сюда!

Кто…

— Тембидат! — воскликнул Харпириас, когда длинноногий молодой человек в пышных одеждах отпрыска замковой знати быстрыми шагами вошел в его кабинет. — Что ты делаешь в Ни-мойе?

— Небольшая поездка по делам семейного бизнеса, — ответил Тембидат. — У нас здесь неподалеку, к западу от города, есть плантации стаджи, которые в последние годы, кажется, пришли в упадок из-за плохого управления. Поэтому я уговорил отца позволить мне отправиться в инспекционную поездку и все наладить. А также посетить Ни-мойю, чтобы навестить одного старого друга. — Он огляделся, качая головой. — Так вот ты где работаешь?

— Впечатляет, не правда ли?

— Если бы я только мог рассказать тебе, как сожалею обо всем случившемся, Харпириас, как много я потрудился, чтобы вызволить тебя из беды… — Лицо Тембидата прояснилось. — Но теперь почти все уже позади.

Еще несколько недель, и ты сможешь сделать ручкой этому ужасному месту, правда, старик?

— Тебе известно о моем новом поручении?

— Известно? Я помог все это устроить!

— Ты — что?

— Ну, больше всего постарался твой двоюродный брат Вильдимуир, именно он организовал для тебя это поручение, — сказал Тембидат, широко улыбаясь. — Он первым услышал о недоумках ученых, которые позволили дикарям гор захватить их в плен, и тотчас же начал проводить работу среди людей короналя, чтобы именно тебя поставили во главе спасательной экспедиции. Потом он рассказал об этом мне, а я замолвил за тебя словечко в департаменте по делам пограничных районов, где, как и можно было ожидать, царит страшное возбуждение по поводу всей этой истории, так как речь идет об открытии новой примитивной культуры. Если удастся найти правильный подход к решению проблемы, это может привести к увеличению бюджета департамента. Нужен человек, который поднялся бы туда и успешно провел с ними переговоры. А мне удалось убедить самого Инамона Газнависа, что, принимая во внимание твой дипломатический опыт, лучшей кандидатуры, чем твоя, им не сыскать. Важен и тот факт, что ты уже находишься здесь, в Ни-мойе, — всего-то рукой подать до предгорий Граничья Кинтора, и поэтому…