Горох в стенку - [4]
Часы на Садово-Триумфальной мигнули тридцать девять минут восьмого.
Зеленые лошади взбесились на Триумфальной арке и помчались галопом вниз по Тверской.
Петербургское шоссе тревожно просигнализировало "Яром", но Матапаль только зажмурился, и мотор, подпрыгнув на повороте, врезался в деревянные ворота "Добролета".
Какие-то часы показали без четверти восемь.
Матапаль ворвался в контору, потрясая чековой книжкой.
Молодой человек грустно улыбнулся:
- К сожалению... Все места заняты.
Матапаль ударил шляпой по стене.
- Сто фунтов отступного. Чек на предъявителя. Я - Матапаль.
Молодой человек развел руками.
Он хотел объяснить Матапалю, что это никак невозможно.
- Двести фунтов! - заревел Матапаль.
Тогда из угла поднялся очень тощий человек с подведенными глазами, в довольно странном костюме. Он сказал:
- Давайте чек, и я вам уступлю свое место.
Матапаль написал грозную цифру и отодрал листик.
Было без четырех минут восемь.
Молодой человек успел сказать:
- Шестиместный. Прямое сообщение без спуска.
И еще что-то.
Матапаль бежал с чемоданом по зеленой траве к аэроплану, который сидел возле сарая, как птенец, только что вылупившийся из этого деревянного и полотняного яйца.
На вышке круглились какие-то черные шарики и блестели приборы. Там трепался веселый вымпел.
К аэроплану спешили другие пассажиры.
- Четыре балла! - закричал кто-то, и сейчас же грянул мотор.
Матапаль схватился руками за поручни.
Ловкий оператор крутил свой треногий аппарат, производя съемку отлета.
Сердце Матапаля в последний раз кануло в пропасть и уже не поднималось оттуда в течение семи часов.
Мотор страшно загремел. Тросы запели струнами.
Какой-то человек в шлеме пробежал по крылу и скрылся в люке на крыше.
Матапаль бросил чемодан в сетку и уселся в соломенное кресло. Вслед за ним в кабину влез американец с трубочкой и в громадных роговых очках. Он строго посмотрел на бледного Матапаля и сказал:
- Мосье, прошу вас быть спокойным и не мешать мне.
Затем он сел рядом с Матапалем в кресло.
Кто-то снаружи закричал:
- Пускаю!
Американец сказал:
- Пускайте!
В кабину влетела дама в густой вуали. Она испуганно оглянулась по сторонам и уселась в угол, закрыв лицо руками. Сейчас же вслед за дамой в дверь вдвинулся очень подозрительного типа человек с подмазанными глазами и со следами многих пороков на испитом бледном лице. Он уселся против дамы. Затем влез механик. Одно место оказалось пустым.
- Контакт!
- Есть контакт.
Мотор положительно разрывался.
Матапаль посмотрел в окно. Человек подошел к черной доске, написал на ней мелом непонятную букву и цифру. Затем он опустил ракету.
Кабину качнуло. Домики и люди поползли назад. Аэроплан начал подпрыгивать.
- Остановите! Я хочу сойти! - закричал Матапаль в ужасе.
Но сердитый американец строго взял его за локоть и сказал:
- Мосье! Это невозможно. Сидите. Вы мне испортите все дело.
- Но я не хочу лететь!
- Поздно!
Матапаль почувствовал, что аэроплан перестал подпрыгивать. Казалось, он стоит на месте. Матапаль посмотрел в окно. Они летели. Маленькие домики, крошечные люди и кустики игрушечным планом смешались внизу. Отдаленная Москва лежала слева сзади грудой кубиков, наполовину розовых, наполовину голубых. Несколько ослепительных золотых куполов сверкало среди них. Матапаль узнал пожарную каску Христа Спасителя. У него закружилась голова и потемнело в глазах. Когда он очнулся, в кабине было все по-прежнему. Американец сидел, как гранитное изваяние.
Дама в густой вуали тревожно крутила головой.
Подозрительный тип с порочным лицом в упор смотрел на даму. Его подмазанные глаза сверкали. Скулы упруго двигались. Под его ужасным взглядом дама все тревожнее и тревожнее поворачивала голову. Грудь у нее, волновалась. По всем данным, пассажиры не были знакомы между собой. Но Матапаль вдруг почувствовал, что между американцем и порочным типом существует какая-то странная связь. Несомненно, назревало нечто ужасное.
Американец вынул изо рта трубку, выколотил о каблук пепел и тихо свистнул. Подозрительный тип вскочил.
- Елена, это ты! - закричал он и сдернул с дамы вуаль.
Бледная как полотно дама с подведенными глазами посмотрела на негодяя с ужасом и презрением.
- Позвольте! - воскликнул Матапаль. - Вы не смеете так обращаться с незнакомой женщиной!
- Ни с места! - прохрипел американец, опуская свою железную руку в лимонной перчатке на жирное плечо Матапаля.
Матапаль прирос к соломенному креслу.
- Вы мне испортите все дело. Сидите, черт возьми! Это его любовница. Она бежит от него. Пейч, делайте свое дело!
- Елена! - прохрипел Пейч.
Глаза Елены сверкнули.
- Да, это я, негодяй!
Пейч расхохотался.
- Теперь ты в моих руках! Я знаю, что мне надо с тобой делать. Молись!
Пейч одной рукой схватил даму за руку, а другой с треском опустил раму окна. Ветер ворвался в кабину и сорвал шляпу с головы Матапаля.
- Что он хочет делать?
Американец схватил Матапаля за горло.
- Этот осел испортит нам все. Сидите смирно, или я выброшу вас в окно! Ни с места!
Пейч схватил даму поперек туловища и начал впихивать в раскрытое окно.
- Левее, левее! - закричал американец.
В книгу выдающегося советского писателя Валентина Катаева вошли хорошо известные читателю произведения «Белеет парус одинокий» и «Хуторок в степи», с романтической яркостью повествующие о юности одесских мальчишек, совпавшей с первой русской революцией.
В книгу выдающегося советского писателя вошли три повести, написанные в единой манере. Стиль этот самим автором назван «мовизм». "Алмазный мой венец" – роман-загадка, именуемый поклонниками мемуаров Катаева "Алмазный мой кроссворд", вызвал ожесточенные споры с момента первой публикации. Споры не утихают до сих пор.
В книгу выдающегося советского писателя вошли три повести, написанные в единой манере. Стиль этот самим автором назван «мовизм». По словам И. Андроникова, «искусство Катаева… – это искусство нового воспоминания, когда писатель не воспроизводит событие, как запомнил его тогда, а как бы заново видит, заново лепит его… Катаев выбрал и расставил предметы, чуть сдвинул соотношения, кинул на события животрепещущий свет поэзии…»В этих своеобразных "повестях памяти", отмеченных новаторством письма, Валентин Катаев с предельной откровенностью рассказал о своем времени, собственной душевной жизни, обо всем прожитом и пережитом.
Роман «Хуторок в степи» повествует с романтической яркостью о юности одесских мальчишек, совпавшей с первой русской революцией.
ДОРОГИЕ ЧИТАТЕЛИ!Перед вами роман «Зимний ветер» — новое произведение известного советского писателя Валентина Петровича Катаева. Этим романом писатель завершил свой многолетний труд — эпопею «Волны Черного моря», в которую входят «Белеет парус одинокий», «Хуторок в степи» и «За власть Советов» («Катакомбы») — книги, завоевавшие искреннюю любовь и подлинное признание у широких слоев читателей — юных и взрослых.В этом романе вы встретитесь со своими давними знакомыми — мальчиками Петей Бачеем и Гавриком Черноиваненко, теперь уже выросшими и вступившими в пору зрелости, матросом-потемкинцем Родионом Жуковым, учителем Василием Петровичем — отцом Пети, славными бойцами революции — большевиками-черноморцами.Время, описанное в романе, полно напряженных, подлинно драматических событий.
Это наиболее полная книга самобытного ленинградского писателя Бориса Рощина. В ее основе две повести — «Открытая дверь» и «Не без добрых людей», уже получившие широкую известность. Действие повестей происходит в районной заготовительной конторе, где властвует директор, насаждающий среди рабочих пьянство, дабы легче было подчинять их своей воле. Здоровые силы коллектива, ярким представителем которых является бригадир грузчиков Антоныч, восстают против этого зла. В книгу также вошли повести «Тайна», «Во дворе кричала собака» и другие, а также рассказы о природе и животных.
Автор книг «Голубой дымок вигвама», «Компасу надо верить», «Комендант Черного озера» В. Степаненко в романе «Где ночует зимний ветер» рассказывает о выборе своего места в жизни вчерашней десятиклассницей Анфисой Аникушкиной, приехавшей работать в геологическую партию на Полярный Урал из Москвы. Много интересных людей встречает Анфиса в этот ответственный для нее период — людей разного жизненного опыта, разных профессий. В экспедиции она приобщается к труду, проходит через суровые испытания, познает настоящую дружбу, встречает свою любовь.
В книгу украинского прозаика Федора Непоменко входят новые повесть и рассказы. В повести «Во всей своей полынной горечи» рассказывается о трагической судьбе колхозного объездчика Прокопа Багния. Жить среди людей, быть перед ними ответственным за каждый свой поступок — нравственный закон жизни каждого человека, и забвение его приводит к моральному распаду личности — такова главная идея повести, действие которой происходит в украинской деревне шестидесятых годов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.