Городские легенды - [143]
— Но я не хочу, — сказал я.
Она только покачала головой.
— Думаешь, это тебе решать? — сказала она.
Человек всегда решает сам — по крайней мере, я в это верю. И я решил, что ловушка какого-то там невидимого мира привидений, духов и еще бог знает кого не для меня. Но Сэм продолжала сниться мне по ночам, как будто никуда не исчезала. И я все еще носил ее фотографию в футляре для скрипки.
Я и сейчас чувствую ее, она словно мерцает через кожу, шепотом говорит со мной.
Не забывай меня...
Да я бы и не смог. Jamais vu. Но хотел.
Джилли пододвинулась ко мне поближе и положила руку мне на колено.
— Чем упорнее ты настаиваешь на том, что ничего не было, тем хуже тебе становится, — сказала она, продолжая наш застарелый спор, которому, наверное, никогда не будет конца. — Пока ты не смиришься с тем, что все было, как было, память будет преследовать тебя, точно призрак, не давая тебе стать самим собой.
— А у Бумажного Джека такой же призрак? — спросил я, чтобы перевести разговор в более привычное русло или по крайней мере отвлечь ее внимание от моей персоны к чему-нибудь другому. — С ним тоже что-то в этом роде случилось?
Джилли вздохнула:
— Воспоминания иногда бывают хуже призраков.
Мне ли не знать.
Я бросил взгляд на нижние ступени лестницы, где еще недавно сидел Бумажный Джек, но его уже и след простыл, только парочка голубей вперевалку бродила на его месте. Принесенная ветром обертка от шоколадного батончика прилипла к подъему ступеньки. Я положил ладонь на руку Джилли и пожал ее, потом подхватил свой футляр и поднялся.
— Мне надо идти, — сказал я ей.
— Я не хотела тебя расстраивать...
— Знаю. Просто хочу пройтись немного, подумать.
Она не предложила пойти со мной, и за это я был ей благодарен. Джилли — мой лучший друг, но в ту минуту мне просто необходимо было побыть одному.
Я отправился бродить; шел, куда ноги несли, к югу от собора, вниз по Баттерсфилд-роуд, к пирсу, похлопывая себя футляром со скрипкой по бедру, У озера, там, где мол встречается с пляжем, есть ограждение из нетесаного камня, я подошел и прислонился к нему. Оттуда мне хорошо были видны рыбаки, которые сидели с удочками выше по берегу. В небе кружили чайки и орали так, будто их уже месяц не кормили. На пляже оживленно о чем-то спорила парочка, но они были слишком далеко, и я не разобрал, о чем у них шла речь. Они напоминали актеров немого кино; карикатуры на людей, каждое движение естественнее, чем это возможно в жизни.
О чем я думал, не знаю; скорее всего пытался не думать вовсе, но получалось не очень хорошо. Вид ссорящейся пары меня угнетал.
Цените, что имеете, хотелось мне крикнуть им, но это было не мое дело. Я уже подумывал, а не двинуть ли мне через весь город в парк Фитцгенри, — там есть один уголок, называется Сады Силена, в нем полно каменных скамей и разных фигур, и мне там всегда на душе легчает, — как вдруг заметил у реки, к западу от пирса, знакомый силуэт: Бумажный Джек.
Река Кикаха получила свое название от имени индейского племени группы алгонкинов, которое обитало здесь задолго до того, как белый человек пришел и отнял у них эту землю. Все, что им осталось, это резервация к северу от города да имя реки. Начиналась она за резервацией, еще дальше на север, и у впадения в озеро пересекала город. Здесь, у самого берега, она отделяла деловые кварталы города и порт от пляжа, где жили люди с деньгами.
На пляже есть такие особняки, рядом с которыми величественные старинные здания Нижнего Кроуси кажутся всего лишь многоквартирными домами, только с берега их не увидишь. Когда смотришь на запад, видишь сплошную зелень — сначала вылизанные газоны Городского Совета по обе стороны реки, потом поросшие деревьями холмы, среди которых и прячутся от нас, простых смертных, дома богачей. На берегу расположились пара клубов и частные пляжи по-настоящему богатых людей, чьи поместья спускаются к самой воде.
Бумажный Джек сидел по эту сторону реки и занимался не знаю чем. Мне со своего места не было видно. По-моему, просто сидел на берегу и смотрел, как медленно катит свои воды река. Сперва я тоже посмотрел на него, потом подхватил футляр со скрипкой, который прислонил перед этим к стене, и побрел к пляжу. Когда я поравнялся с Бумажным Джеком, он поднял голову и улыбнулся мне так светло и приветливо, точно ждал моего появления.
Джилли наверняка сказала бы, что встретить Джека сразу после того, как мы о нем говорили, — это судьба. Я предпочитаю называть это совпадением. Город, конечно, велик, но не настолько.
Бумажный Джек жестом показал, чтобы я присаживался рядом с ним на газон. Я поколебался — позднее я понял, что, откажись я тогда от его приглашения, и все могло бы пойти по-другому. Но я сделал выбор и сел.
Там был такой низенький заборчик, он тянулся прямо вдоль кромки воды, а за ним росли камыш и водяные лилии. Среди них плавали утки — мамаша с выводком, — за ними и наблюдал Бумажный Джек. В руках у него был пустой полиэтиленовый мешок, по крошкам, которые остались на дне, я понял, что он скормил уткам весь свой хлеб.
Его рука снова зашевелилась, он сначала коснулся мешка, потом показал на уток.
