Городская фэнтези 2008 - [18]

Филин увеличил скорость, и я, зябко отведя взгляд от окна, не к месту подумала, что впервые в жизни сижу в машине, за рулём которой — незнакомец. Это, наверное, странно, но, оглядываясь назад, я поняла, что раньше ездила только с отцом и Димкой, ещё с дядей Володей, дядей Женей, неулыбчивым телохранителем Михалычем и… всё. То есть вообще всё. До переезда в новый город меня привозили в школу, забирали сразу после занятий, сопровождали почти везде. Не допускались такси, даже общественный транспорт считался негласным табу, так плохо я его переносила. За привилегию покидать дом без увешанного медикаментами сопровождения до сих пор приходилось чуть ли не драться. Нормально ли, что почти уже взрослая девушка постоянно находится под защитой семьи? Причём обычно мужской её части.

Почему я именно сейчас начала об этом задумываться? Честное слово, в данный момент наличествовали проблемы куда более серьёзные, чем излишне заботливые родичи.

— Решил ли его величество мою судьбу или же суд ещё предстоит?

Филин Маккиндера окатил меня непроницаемым взглядом из-под тёмных очков.

— Я никому не рассказывал о том, что произошло между нами этой ночью, Дарья.

Я дёрнулась, впившись пальцами в сиденье.

Что? Как?

Почему?

Быстрый взгляд за окно — мы плавно летели по незнакомому проспекту. В мире смертных. Что совершенно невероятно: я ожидала, что мы будем уже на полпути к королевским владениям, с полудюжиной рыцарей правосудия в качестве не очень почётного эскорта на хвосте.

Мастер охоты замышляет против короля? Или взбунтоваться решил только его филин? Стоп, надо придержать воображение, иначе я себе сейчас такого напридумываю…

Формулировки, Шувалова, тебя прежде всего учили обращать внимание на формулировки. «Я никому не рассказывал о том, что произошло между нами». Это совершенно не означает, что король ничего не знает. И не только король.

Они ищут Aoibheal. Это единственное разумное объяснение. Они ищут Осеннюю Грозу и надеются, что я выведу на её след. Мне только что предложили завуалированную амнистию? Но какой смысл…

Молчи, вспомни уроки госпожи и молчи, Шувалова. Ни одного слова, ни одного вопроса, который мог бы выдать больше, чем ты хочешь. Никогда не предлагай противнику информацию, даже если уверена, что он и так ею обладает.

Я молчала.

Не дождавшись ответа, филин пояснил:

— Я объяснился с Аламандин. Не знаю, чему тебя учила эта… дама, но птенец не несёт ответственности за своего хозяина. Тебя не накажут за выполнение её воли.

Дикий Гон, лорды и леди, и да будут крепки Вуали между мирами! Он не знает. Не ведает о том, что связывает меня с Осенней Грозой. А если и услышит об этом, то всё равно не поверит, что едва вставший на крыло птенец нарушил приказ хозяйки. Разумеется, неясыть действовала, лишь исполняя повеление владычицы, иначе и быть не может.

А Аламандин не стала ничего отрицать. Хотя бы потому, что заранее знала, как я поступлю, увидев лицо добычи. И всё равно послала по её следу.

В глазах у меня потемнело. Нет. Нет-нет-нет. Они не могут винить в моих решениях хозяйку. Вены затопило нахлынувшей магией, превращение забилось в зрачках, в пальцах, в мыслях. Госпожа в опасности! Под угрозой — и из-за меня!

— Дама Аламандин не… — Я запнулась, неспособная дышать, неспособная думать. Почти изгнанный призрак астмы вновь сомкнул костлявые пальцы вокруг горла, лишая воздуха. — Вы… не можете…

Да я сама притащу им эту смертную девчонку! Сделаю всё, что угодно. Госпожа моя, хищная моя владычица…

— Успокойся, твоя повелительница вне подозрений. Они видели следы, указывающие на то, что дичь справилась с тремя гончими и охотничьим филином, а затем исчезла. Твоего присутствия не заметили, а я промолчал.

Дыши. Дыши. И думай. И, ради вечной ночи, не говори ничего лишнего, от этого зависит не только твоя жизнь!

— Могу я спросить, почему вы помогли нам, Властвующий-в-Небесах?

— В основном потому, что согласен с твоей госпожой и принцем, — он пожал плечами, притормозил на перекрёстке. — Королевство сейчас не готово к войне.

Войне? Сейчас?

— Уоух-х, — нашёлся глубокомысленный ответ. Куда бы ни нёсся этот разговор, я за ним не поспевала. Пролетала на поворотах и уносилась под действием инерции совсем не туда, где были мысли собеседника.

— Кроме того, — совсем иным тоном вдруг сказал филин Маккиндера, — дама Аламандин согласилась заключить договор.

Я содрогнулась. Ставшее притчей во языцех королевское правосудие и то лучше, чем ярость Аламандин. В гневе госпожа моя становилась на диво изобретательна, а если вчерашняя выходка стоила ей чего-то серьёзного, я имела все шансы на собственной шкуре познакомиться с очередным приступом её вдохновения.

Филин остановил машину. Удивлённо встрепенувшись, я обнаружила, что он припарковался в моём собственном дворе. Судя по всему, поездка была закончена.

Я потянулась к ручке двери. Прикусила губу. Вновь покосилась на сидевшего рядом фейри.

— Вы позволите спросить, что именно обещала вам моя госпожа?

Филин Маккиндера снял очки. Глаза его были точно такие, как в облике птицы, — насыщенного красного янтаря, дикие, дивные.

— Тебя.

Какое-то время это короткое слово просто не воспринималось сознанием. Затем мир обрушился, потрясённый в самом своём основании. Эпоха осыпалась вокруг дурным, душным пеплом.